Кроме Краса и Дарона отряд сопровождали и другие люди, в частности, десяток поморов во главе с опытным разведчиком по имени Сарам. Процесс переговоров между поморами и Эльфсмертом остался тайной за семью печатями. Неизвестно, чем прельстил или угрожал некромаг старейшинам поморов, но те согласились выделить воинов на сопровождение до гномьих владений. Хотя, всем окружающим было известно, что идей некромага поморы не разделяют. Им вообще плевать на свободу людей. У них свой путь. А вот воинам Скальной пристани было плевать и на высокий статус Эльфсмерта, и на угрозы, и на уговоры. Скальная пристань и так понесла чудовищные потери. А ведь на них всего лишь напал один отряд эльфов! А что будет, когда остроухие приведут сюда целую армию? На счету будет каждый клинок. Володар Белый Тур с болью в сердце отпускал Дарона и Краса. Наступали тяжелые времена, которые лучше переживать плечом к плечу с надежными товарищами.
Помимо людей и гномов, некромагов сопровождали и эльфы. Это была почти потерявшая рассудок от постоянных надругательств Аннаэль, которую Крас берег как зеницу ока и немного подлеченная Эльвила, которая с трудом, но шагала сама. Эльфийская магиня, как уже было сказано ранее, была жутко изуродована и испытывала страшные муки. Но все это ни шло ни в какое сравнение с тем, что ей еще предстоит испытать. Она узнала, что попала в руки к знаменитому Эльфсмерту, про которого даже среди эльфов ходили легенды. За его голову были назначены баснословные награды. Людей, указавших на него, обещали даже отпустить из рабства. Но все тщетно. Неркомаг был неуловим. А еще он был крайне жесток и мстителен. От его руки погибли сотни эльфов. Некоторые погибали в таких муках, что их предсмертные стоны слышали даже в Вечных садах.
Эльвила была связана и не могла даже попытаться бежать. Чего уж там, она не могла даже покончить с собой. Как же она жалела, что эльфы утратили некогда дарованное Создателем право вернуть жизнь. Очевидно, что, ведя неправедную жизнь, эльфы потеряли эту привилегию и больше никогда ее не получат вновь. Но у магини еще оставался ее голос. И ее сила. А значит, она еще может сотворить заклинание. Уничтожит при этом себя, и, возможно, заберет с собой ненавистного некромага.
Эльфсмерт не дал ей такой возможности. Сначала он отрезал ей язык, а потом подвесил на нее ментальное щупальце, которое контролировало ее душевное состояние. Любые мысли и планы тут же становились известны некромагу. Теперь он чувствовал всю полноту ненависти к себе и наслаждался этим чувством каждое мгновение.
Аннаэль тоже была связана. Но обходились с нею сносно. Никто не грубил и не бил. Попытавшийся было на нее взгромоздиться помор, чуть не лишился мужского достоинства. Крас его пожалел. Эльфсмерт только головой покачал от вида такой гуманности. Молодой некромаг же, все время находился рядом с эльфийкой и не сводил с нее глаз, все время что-то едва тихо нашептывая. Создавалось впечатление, что он с кем-то говорил. Могло даже казаться, что разговаривал он с Аннаэль, но та молчала, а Крас, после некоторых пауз, продолжал нашептывать одному ему известные слова, ведя таинственный диалог.
Вот такая разношерстная компания, почти без поклажи, имея только небольшое количество припасов и инструментов для разбития временного лагеря, двинулась на юг, в сторону гномьего тракта. С каждым днем снега становилось все меньше, ветра буйствовали не так сильно, а солнце даже временами начинало пригревать – приближалась весна.
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
В ночь, когда отряд некромагов покинул Скальную пристань, Кара осталась одна в большом и пустом доме. Из лазарета ее тут же отправили домой, так как там и без того было достаточно раненных солдат, принимавших участие в битве с эльфами и получивших серьезные ранения. Девушку обеспечили всем необходимым и отнесли в дом, который она занимала вместе с Красом, Дароном и Злотозаром. Теперь здесь никого не было. Кара осталась совсем одна. Все ее бросили!
А еще, лекарь подтвердил, что ребенок в ее чреве мертв. Поделать здесь уже больше ничего нельзя. Ей специально выдали пузыречки с настоями, которые должны помочь вытравить мертвый плод. Но Кара все не решалась к ним прикоснуться. Завернувшись в меховое одеяло, она горько рыдала, перемежая слезы и всхлипы безумным воем.