20 августа 2-й и 3-й Украинские фронты начали наступление. Советские корпуса, а вместе с ними сформированная в СССР народная румынская дивизия имени Тудора Владимиреску вступили в пределы Румынии. 23 августа Румыния порвала с Гитлером и перешла на сторону союзников. Двадцать одна румынская дивизия перестала помогать Гитлеру. Благодаря этому 24 августа замкнулось кольцо окружения вокруг пяти немецких корпусов — восемнадцати дивизий. 26 августа советские и румынские войска овладели румынскими нефтяными районами, поставляющими три четверти горючего для германской армии. 1 сентября в германских вооруженных силах были введены резкие ограничения количества самолето-вылетов и передвижения механизированных и танковых войск. 8 сентября советские войска, наступавшие через Румынию, вступили в Болгарию. 9 сентября с гор спустились отряды народных партизан. Болгария перешла на сторону союзников.
В Румынии немцы полностью потеряли восемнадцать дивизий, а также тылы группы армий «Южная Украина» — всего полмиллиона человек. Лишились нефти. Лишились поддержки двадцати одной румынской дивизии, которые из союзника превратились в противника{160}. Болгарские войска, на которые рассчитывал Гитлер и которые он до последней минуты снабжал оружием, оказались в антигитлеровском лагере. Немецкие «тигры» с болгарскими экипажами ударили по немцам{161}. Обе эти страны быстро развернули свои армии, изменив их характер путем устранения сторонников фашизма и насыщения их рядов тысячами решительных антифашистов-подпольщиков и партизан. Через две-три недели на фронте рядом с советскими войсками выступили 20 румынских{162} и 11 болгарских дивизий{163}, не считая ряда отдельных бригад и меньших частей.
Дивизии эти были вооружены значительно слабее, чем советские или польские, и содержание такого количества войск на фронте вскоре оказалось для Румынии и Болгарии непосильным, однако баланс сил на восточном фронте в течение одного месяца радикально изменился. Для Германии — минус 39 дивизий. Для Советского Союза — плюс 34 расчетные дивизии (с учетом отдельных бригад). Сальдо в пользу Советского Союза изменилось на 73 расчетные дивизии{164}.
Нет полководца, которому эта бухгалтерия была бы безразлична. Он не может не считаться с тем, сколько собственных сил можно на этом сэкономить, на какой срок приблизить победу, на какой срок сократить продолжительность войны, на сколько уменьшить военные потери. На войне этот расчет, независимо от личных качеств человека, который его производит, единственно правильный.
Только для моралистов и юристов, аргументация которых оказывается исчерпанной уже после первого убитого, смерть тысяч ничем не отличается от смерти сотен тысяч, поскольку каждая смерть имеет абсолютное значение. Практику — боевому командиру любого уровня, политику — организатору исторического процесса всегда приходится выбирать.
Даже в самой маленькой стычке, когда поручник — командир роты развертывает для наступления один взвод, когда выстреливается сигнальная ракета, по которой тридцать человек пойдут под огонь противника, он примерно знает, сколько из них погибнет. Знает, что, выстреливая ракету, он убивает их. Знает, что делает это ради того, чтобы сохранить жизнь другим. Большему числу других.
Жестоко? Да, жестоко. Однако неизбежно. Просто такова война. А в масштабе не отдельной стычки, а всей войны оперируют уже только числами. И здесь действуют своего рода законы больших чисел. Действительность предстает перед главнокомандующим в виде статистики. Позднее в учебниках статистика потерь превратится в историю битв.
Когда антивоенные выступления не уберегли Европу от войны, когда необходимость во имя жизни и будущего народов Европы вести и выиграть ее уже возникла, тогда выступать против законов больших чисел, законов войны — напрасный труд.
Нельзя не признать: то, что для нас в данном случае является (и справедливо) самым важным — судьба столицы и сотен тысяч ее жителей, к сожалению, выглядит иначе с той точки зрения, откуда взор охватывает судьбы сотен миллионов и всего континента. Гибнет столица? Целиком был сравнен с землей Минск, город, тоже насчитывавший почти миллион жителей, тоже столица! Угроза смерти висит над несколькими сотнями тысяч жителей? В Ленинграде во время блокады только от голода и истощения умерло 700 тысяч человек…