Кардинал смотрел из окна зала на комья грязного снега, лежащие на парковке. Сугробы напоминали шлаковые отвалы, черные лужицы талой воды поблескивали на солнце. А как насчет Кэти Пайн? Троя и Сазерленда не спрашивали о Кэти Пайн, потому что тогда эти дела еще не связывали друг с другом.
Перед ним появилась Делорм с распечаткой:
— Не знаю, как у тебя, но в моем хит-параде Карл Сазерленд только что взлетел на первую строчку.
Кардинал взял у нее бумагу. Два года назад Карл Сазерленд был арестован в Торонто за публичные непристойные действия.
Увидев это, Кардинал почувствовал, словно его захватило медленное, неостановимое движение, как во сне. Теперь он знал (хотя никто ему этого не говорил и он не мог бы ничего доказать), он знал, что Кэти Пайн была в «Музыкальном центре Троя» и встретилась там с Карлом Сазерлендом. А потом как сквозь землю провалилась.
Будто читая его мысли, Делорм выпалила:
— Нам надо замкнуть круг. Как-то связать ее с «Центром Троя».
Все еще двигаясь как во сне, Кардинал дотянулся до телефона. Делорм, покусывая губу, наблюдала за ним, словно тоже вдруг погрузилась в странный сон.
— Миссис Пайн, это Джон Кардинал. — Он всегда надеялся, что в следующий раз обратится к Дороти Пайн, чтобы сообщить ей: убийца ее дочери — в тюрьме. — Помните, вы мне говорили, что Кэти хотела поступить в школьный ансамбль?
Хмурый, бесстрастный голос был едва слышен.
— Да. Не знаю, с чего это ей вздумалось.
После этого Дороти Пайн погрузилась в полное молчание, Кардиналу даже показалось, что отключилась линия.
— Вы слушаете?
— Да.
— Миссис Пайн, Кэти когда-нибудь занималась музыкой, брала уроки?
— Нет. — Она могла бы прибавить, что уже говорила ему об этом и Маклеоду тоже. Но Дороти Пайн была не из тех, кто жалуется.
— Ни на пианино, ни на гитаре? Никаких уроков?
— Нет.
— Но вы же сказали — она хотела играть в группе. У нее на дверце шкафа была фотография школьного ансамбля, хотя она в нем не участвовала.
— Верно.
— Миссис Пайн, но я не понимаю, как Кэти могла так обожать музыку, если она никогда ею не занималась. Она мечтала об ансамбле, у нее был браслет с брелоками — музыкальными инструментами.
— Знаю. Нашла его в какой-то музыкальной лавке.
Вот оно! Все опять было как во сне. Кардинал и миссис Пайн были словно во сне, и в этом сне она вот-вот должна была произнести главные слова. Он чувствовал, как они идут по проводам, еще до того, как задал вопрос.
— Из какого музыкального магазина она его принесла, миссис Пайн? Можете вспомнить название? Это очень важно.
— Не помню.
Слова придут. Дороти Пайн их произнесет. Она скажет ему название магазина, и это окажется «Музыкальный центр Троя», и тогда они схватят кого надо. Кардинал словно чувствовал ветерок из трубки, как порыв воздуха из тоннеля перед прибытием поезда на станцию.
— Не знаю я названия, — сказала Дороти Пайн. — Какой-то магазин в торговом центре.
— В каком торговом центре, миссис Пайн?
— Она только там смогла подыскать себе эти штучки для браслета. Она туда, считай, каждый месяц ходила и покупала новый брелок. В последний раз принесла трубу, всего за два дня до того, как пропала. До того, как…
— Какой это был торговый центр, миссис Пайн? — Ну скажи мне. Сейчас ты произнесешь эти слова. Тобой движет та же сила сна, что управляет и мною, и Делорм, и эта сила подталкивает слова, и ты их скажешь. Ему хотелось закричать: «Какой торговый центр, миссис Пайн? Какой торговый центр?»
— Ну, тот, большой, на Лейкшор. В нем еще «Кеймарт» и «Царство фармацевтики».
— То есть алгонкинский торговый центр?
— Ну да.
— Спасибо, миссис Пайн.
Делорм кинула ему куртку. Сама она уже была одета.
— Возьми Коллинвуда. Нам нужен спец по отпечаткам.
Даже в таком небольшом городке, как Алгонкин-Бей, бывает час пик; колеса вязли в реках жидкой грязи, еще больше осложняя и без того затрудненное передвижение. Еще не было шести, и им пришлось включить сирену, на окружной, а потом на Лейкшор-стрит. Коллинвуд сидел сзади, негромко насвистывая.
Пока они пробирались по торговому центру, Кардинал старался выглядеть невозмутимо, но здесь тоже был час пик, и он поймал себя на том, что расталкивает народ у «Царства фармацевтики», чтобы попасть в музыкальный магазин.
— Мистер Трой, Карл Сазерленд здесь?
— У него сейчас урок. Могу я вам чем-то помочь?
Кардинал направился к ряду дверей позади прилавка, за стендами с гитарами.
— Какая комната?
— Погодите минутку. Ради всего святого, что происходит?
— Коллинвуд, побудь с мистером Троем.
За первой дверью был склад музыкальных принадлежностей. За второй женщина испуганно подняла голову от пианино, за которым громко считала в такт метроному. В третьей Карл Сазерленд помогал десятилетнему мальчику взяться за гитарный гриф. Он недовольно посмотрел на них.
— Вы Карл Сазерленд?
— Да.
— Полиция. Не могли бы вы пройти с нами?
— В каком смысле? У меня занятие.
— Ты нас извинишь? — обратилась Делорм к мальчику. — Нам надо кое-что обсудить с мистером Сазерлендом.
Мальчик вышел, и Кардинал захлопнул дверь.
— Вы давали Билли Лабеллю уроки игры на гитаре, верно?
— Да. Я уже говорил с полицией насчет…
— И вы были также знакомы с Кэти Пайн, не так ли?
— Кэти Пайн? Которую убили? Вовсе нет. Мне попадалось ее фото в газете, но я никогда в жизни ее не видел.
— У нас другая информация, — заметила Делорм. — По нашим сведениям, Кэти Пайн была здесь за два дня до того, как исчезла.
— Если и так, я ее не видел. Почему вы пришли ко мне? У нас тут большой торговый пассаж. Здесь бывают все жители города.
— Но не у всех жителей города есть судимость за оскорбление общественной нравственности, мистер Сазерленд.
— Боже.
— Не всех работающих в торговом центре когда-то арестовывали за непристойное обнажение в заднем ряду порнокинотеатра.
— Боже. — Сазерленд покачнулся на стуле, лицо его побелело. — Я-то думал, все прошло, с этим покончено.
— Хотите проехать с нами в полицию и там об этом рассказать? Или предпочитаете, чтобы мы расспросили вашу жену?
— Вы не смеете мне угрожать. Меня оправдали по этому обвинению. — Голос его теперь зазвучал грубо и негодующе, но лицо оставалось бледным. — Я вовсе не горжусь тем, что случилось. Но я не понимаю, почему нужно снова это мне припоминать. В зале было темно, хоть глаз выколи, и это не значит «прилюдно». Не значит «прилюдно», судья сам признал. И потом, то, что там произошло, имело место между взрослыми людьми, которые добровольно на это согласились, и вас это не касается.
— Нас касается Билли Лабелль. Вы — один из последних, кто видел его живым.
— А при чем тут Билли Лабелль?
— Может быть, расскажете нам? — предложила Делорм. — Вы учили его играть на гитаре.
— Да, я был учителем Билли. Я уже все это обсудил с кем надо. Однажды в среду вечером Билли вышел из магазина, точно так же, как он всегда уходил вечером по средам, и с тех пор я его больше не видел. Очень печально. Билли был такой славный парень. Но я ничего ему не сделал. Клянусь, ничего.
— И этого парня тоже не знаете? — Кардинал извлек снимок Кийта Лондона, играющего на своем инструменте.
— Нет. Я знаком не со всеми, кто бренчит на гитаре.
Сазерленда совсем не поразило фото. Да, он был напуган, смущен, но изображение Кийта Лондона, казалось, не представляло для него какой-то особой угрозы. Уверенность Кардинала начала колебаться. Он достал фотографию Кэти Пайн.
— Это девочка, которую убили. Знаю по газетным снимкам. А так, по-моему, никогда ее не видел.