— Кажется, раньше он занимался каким-то бизнесом на змеях… — Аша состроила кислую мину. — Извини. Я никогда этим не интересовалась. И вообще, хватит меня расспрашивать о твоем дядюшке. Лучше пойдем, искупаемся, — она схватилась на ноги, ожидая лишь согласия Максима, чтобы прыгнуть с пирса в просыпающеся море.
— Н-нет, я… — замялся Максим.
— Ну, вставай же! — повторила Аша.
— Мне что-то не хочется, — солгал он. — Да и вода сегодня мутная.
— Неужели? Что ж, ладно, тогда оставайся! — она весело взбежала на пирс и помахала ему оттуда рукой.
Он ответил вялой улыбкой.
Максим снова увидел, как она прыгает в воду, и услышал всплеск с противоположной стороны. После этого на него напала внезапная грусть. Обхватив колени руками, он подавленно уронил на них голову.
Когда он выпрямился, Аша была уже далеко. Зачерпнув горсть песка, Максим с ненавистью швырнул его в море, подхватил свои туфли и зашагал обратно вдоль берега, шлепая босыми ногами по воде. Ноги глубоко вязли в тине, но он упрямо шел той же дорогой, как будто назад к дому это был самый удобный путь.
За завтраком он твердо решил поговорить с дядюшкой относительно предстоящей субботы. Как правило, тот начинал разговор первым. Максим дождался, когда дядюшка спросит его, по своему обыкновению: «Ну, Петр, как твои дела?» — и, ковырнув вилкой в салате, начал как можно небрежнее.
— Разрешите мне, дядюшка, кое о чем вас попросить.
— Слушаю тебя, Петр.
— Позвольте на один день взять у вас машину. Мне нужно будет съездить в город.
— В город? — почему-то удивился тот.
— Да, в Киринду. Кажется, так он называется.
Дядюшка нахмурился.
— Сначала объясни, зачем тебе вдруг понадобилось в Киринду?
— Затем, дядюшка… что я должен себе кое-что купить, — он еще сомневался, стоит ли уточнять, но потом решил это сделать, чтобы развеять подозрения. — Например, плавки.
Дядюшке придется согласиться, что это крайне необходимая вещь. У него серьезный аргумент.
— Я бы съездил туда затра же, — продолжал Максим. — Послезавтра воскресенье, магазины могут быть закрыты.
И тогда он поедет вместе с Ашей, потому что завтра, в субботу, у нее выходной. Дядюшка, верно, еще не успел это сопоставить.
— Н-да, — протянул он, — твоя правда, я упустил из виду, что тебе нужен гардероб. Однако… тебе вовсе не обязательно самому ехать за этим в Киринду, — он выдержал паузу, вытирая губы салфеткой.
Максим помрачнел в течение секунды. Он так все тщательно продумал, и вдруг…
— Но почему же, дядюшка?… — но тот жестом заставил его замолчать.
— Не забивай себе голову такими мелочами, как покупки. Чан обо всем позаботится, я ему скажу. Извини, что не подумал об этом раньше.
Тон был настолько категоричным, что Максим понял: оспаривать дядюшкино решение бесполезно. И потом, что тут было возразить? Максим подавленно опустил глаза в тарелку, не решаясь настаивать, по крайней мере, сейчас.
— Ты должен меньше отвлекаться по пустякам, — снова продолжал тот, — и больше работать над собой. Кстати, как там твоя роль?
Дядюшка имел ввиду текст его роли на двух листах, который он ему накануне вручил. С того момента Максим так ни разу к нему и не прикоснулся. Он бросил его на стол не читая. Хотел сделать это перед завтраком, но под впечатлением встречи с Ашей начисто о нем забыл. Дядюшка застал его врасплох. Он прикинулся, будто у него полон рот, и усиленно задвигал челюстями. Это дало ему время обдумать ответ.
— Полагаю, что справлюсь, дядюшка.
— Ну, я в этом не сомневаюсь! Как ты ее находишь?
— Очень интересно!
Он рисковал: что, если тот спросит что-нибудь по тексту?
— Я рад, что она тебе понравилась. Так ты уже знаешь, как будешь играть? А может, ты хотел бы обсудить это со мной?
— Нет, нет, пожалуйста, дядюшка. Еще рано об этом говорить. Я пока только размышляю над этим.
Дядюшка развел руками.
— Ну, как хочешь. Однако я всегда к твоим услугам. Смело обращайся, как только появятся вопросы. И еще запомни, Петр. Актер должен любить своего героя. Любить, как самого себя. В этом весь секрет.
Проходя под окном Аши, Максим по привычке взглянул вверх. Оно было темным. Странно, куда она могла подеваться? Каждый день в это время она корпела над учебниками.
Солнце уже закатилось за верхушки пальм, позолотив редкие тучки на цейлонском небе. Прямо над головой еще напоминала об ушедшем дне густая голубизна, а парк и коттедж тем временем стремительно погружались в вечерние сумерки.