— Послушай, ему сейчас не до Президента. Так же как и мне. За это время кое-что случилось, — Максим взял ее за руку. — Нам лучше вернуться в коттедж, там я тебе все объясню.
Аша не слишком резко, но все же настойчиво забрала руку.
— Не нужно ничего объяснять. Я все знаю.
Ее глаза подтверждали это. Максим посмотрел на нее сердито и покачал головой.
— Ну, а если знаешь, тогда что тебя сюда занесло?
— Потому что это не кто иной, как Дэн открыл террариум и выпустил змей.
— Президент?!
— Наверно, это была месть за то, что его заперли в подвале. Но боюсь, что на этот раз все обстоит гораздо хуже. Подвалом не обойдется.
— И что же теперь?
— Мне удалось спровадить его за территорию виллы. Надеюсь, он не скоро вернется.
— Будем надеяться. Во всяком случае, больше мы ничего не сможем для него сделать — ведь так? Поэтому, я думаю, нам пора возвращаться.
Вдруг Аша сама вцепилась в его руку повыше локтя. Вслед за ней он тоже затаил дыхание. Странный звук доносился откуда-то с ветвей. Знакомый, но все равно необычный в таком месте и в такой непосредственной близости. Максимом заранее овладело неприятное ощущение притаившейся опасности.
Медленно поднял он вверх зажженную спичку. Его рука так и замерла на уровне глаз. С покачивающейся ветки, выгибая шею до горизонтального положения, свисала плоская голова кобры. Немигающими водянистыми глазами уставилась она ему прямо в лицо с расстояния около полуметра.
— Не шевелись, — произнесла Аша, почти не разжимая губ.
Но он и так замер с поднятой рукой, скованный этим гипнотизирующим взглядом. Оба не дышали. Истекали секунды, а кобра все еще раздумывала, уходить или нападать. Ее раздвоенный язычек пробовал воздух. Спичка догорала, пламя подбиралось к пальцам Максима. Сколько он еще сможет ее продержать — до того, как наступит мрак и неизвестность?
В последний момент змею что-то отвлекло. Она повернула голову — но опоздала. Резкий удар палкой по краю ветки сбросил ее вниз.
Оба с шумом вздохнули, встретившись глазами.
— Я же предупреждал вас, сэр, — напомнил Чан, — это могло плохо кончиться.
— Спасибо, Чан.
— Не нужно меня благодарить. Я работаю на вашего дядюшку.
— Все равно, я вам очень признателен.
Чан небрежно показал на кобру, распластавшуюся на земле.
— Ну-ка, бросьте ее в мешок в отместку за то, что так вас напугала.
Максим отшатнулся с гримасой недоумения и ужаса. Чан преспокойно наклонился, голой рукой подхватил беспомощную змею и бросил себе в мешок, словно обыкновенный обрезок каната.
— Упав с высоты, она некоторое время остается парализованной и не способна причинить вред, — сказал он. — Теперь она вернется в террариум. Но вам следует все же соблюдать осторожность: тут могут быть и другие змеи, — Чан поднял фонарь высоко над головой и окинул внимательным взглядом участок, отделявший их от аллеи. — Идемте, я провожу вас.
Он закинул мешок за спину и пошел впереди, освещая путь.
На аллее они столкнулись с дядюшкой, пробующим шевелить тростью в высокой траве под кустом. Тот ничуть не удивился, увидев Максима и Ашу вместе. У него был озабоченный вид. Свет фонаря обозначал резкими тенями глубокие морщины на его лбу.
— Еще двух поймал, — сообщил Чан. — Вот, только отведу этих молодых людей, и сразу же вернусь.
— Не стоит, — глухо возразил дядюшка. — Мы только зря теряем время, они наверняка уже попрятались. Лучше возобновим поиски на рассвете, — оглянувшись на верхушки деревьев, как будто там кто-то притаился, он злобно потряс своей тростью. — Ох, попадись мне эта паршивая обезьяна!
Президент объявился снова на третьи сутки. Ему, как видно, надоели джунгли, и за давностью содеянного он рассчитывал на снисхождение.
Поначалу он влез на дерево и оттуда пытливо наблюдал, ожидая увидеть реакцию. Вероятно, она его несколько разочаровала. Все проходили под деревом, но никто так и не предложил ему спуститься. Дядюшка, тот вообще его не замечал. Тогда, чтобы привлечь внимание, он стал гарцевать на ветвях, издавая громкие гортанные возгласы. Максим сочувствующе глянул вверх и только пожал плечами, как бы желая сказать, что он тут ни при чем. Обрадовавшись, тем не менее, что у него появился зритель, Президент в знак раскаяния стал жестоко лупить себя по голове.
Наконец, видя, что его упорно игнорируют, он отважился спуститься вниз. По крайней мере, никто не пытался загнать его в подвал, а это уже был все-таки прогресс.