Еще одна статья о пехоте майора И. Игнатова, «Маневрирование огнем пулеметов и автоматов».
Противник тяготеет к фланговым ударам, отмечает автор, — это его излюбленная тактика и в наступлении, и в контратаках. Задача каждого командира — особо позаботиться об охране флангов. Роль автоматического оружия здесь исключительно велика. Обнаружив назревшую угрозу, следует немедленно, советует Игнатов, создать крепкий кулак из пулеметов и автоматов, чтобы внезапным огневым ударом парализовать действия противника. Боевая практика дает массу примеров, показывающих, какое огромное влияние оказывает такая тактика, когда завязывается борьба за фланги.
Поучительны рекомендации, подсказанные опытом: при одновременных контратаках противника в нескольких направлениях командир не должен распылять станковые пулеметы и группы автоматчиков. Нужно всегда создавать огневое преимущество на решающем участке, добиться там успеха и потом быстро совершить маневр автоматическим оружием для решения других задач. Иногда командиру придется маневрировать огнем, ослябляя м самым его на второстепенных участках. Но этого бояться не нвдо не надо, ибо здесь будет достаточно интенсивной работы для других видов оружия.
Как видим, газета не жалела места для содержательных статей, пропагандирующих накопленный боевой опыт.
Зигмунд Хирен единственный наш корреспондент, прошедший все сражения — Хасан, Халхин-Гол, финскую войну, а с 22 июня сорок первого года — во фронтовых поездках. Писал он обычно на самые жгучие темы фронтовой жизни, и часто его корреспонденции и очерки рассказывали о неожиданных событиях. В эти дни мы его не торопили, хотя вообще-то «вольготной» жизни у наших спецкоров не было: нагрузка у каждого невероятная.
После текущей фронтовой поездки он привез с фронта несколько очерков. Первый назывался «Танк у знамени». Это рассказ о танке № 11 385, о его боевом пути, который автор восстановил до мельчайших подробностей. Он рассказал историю всех его пробоин и вмятин — о доблести ветерана говорят шрамы. Когда танк был подбит, его вытащили с поля боя. После ремонта он снова вступил в бой. А когда все его ресурсы были исчерпаны, генерал издал приказ: «Поручить танку в составе бойцов охрану гвардейского знамени». Случай, конечно, незаурядный. Но в дивизии объяснили: «Танк заслужил такую честь. А шрамы его покажут всем, что стоила нам победа!»
И стоял танк, весь в пробоинах и шрамах, у знамени, как памятник доблести и геройству воинов, сражавшихся с этой тридцатьчетверкой на многих фронтах. Когда я прочитал этот очерк, мне невольно вспомнилась дискуссия, возникшая у нас на Халхин- Голе, когда после окончания военных действий зашла речь о памятнике танкистам, в частности на знаменитой горе Баин-Цаган. Японцы, форсировав реку, ворвались на ту гору. Г. К. Жуков, понимая, что нашим частям, занимавшим позиции восточнее реки, грозит опасность быть отрезанными от своих войск, принял решение, не ожидая сосредоточения ударной группы, находившейся еще в пути к фронту, атаковать японцев. Он двинул туда танковую бригаду М. П. Яковлева. Японцам был нанесен могучий удар. Они были сброшены в реку. Враг понес большие потери, но немалый урон был нанесен и танкистам, действовавшим без пехотного и артиллерийского прикрытия.
И вот когда зашла речь о памятнике танкистам на Баин-Цагане, одни считали, что надо выбрать самый чистый, аккуратный, еще лучше — даже новый танк и поставить его на вершине горы. Другие придерживались иного мнения. Симонов выразил свою позицию в стихотворении «Танк», где были такие строки:
…………………………………..
А как было после Отечественной войны? Проезжая по дорогам войны, вижу памятники: танки, пушки, самолеты. Почти все целехонькие, без единой царапины, вмятины, все приглажено, отлакировано. Невольно я тогда вспоминаю стихи Симонова. Может быть, на самом деле и в эту войну надо было поставить танк «в пробоинах, в листах железа рваных», в обгорелых шрамах, а самолеты и пушки — со звездами на бортах и щитах, свидетельствующими о числе подбитых немецких танков, уничтоженных самолетов — напоминание, что «враг был храбр, тем больше наша слава…»