Единственное, что осталось загадкой, — что побудило Сталина изменить свое отношение к Лизюкову. Добрая воля? Но мы теперь знаем, что ее у «отца всех народов» не было. Желание загладить свою вину? Но раскаяние никогда не мучило Сталина. Он никого не жалел. Случайность? Может быть…
Около четырех месяцев сражается французская эскадрилья «Нормандия» с немцами в нашем небе. Небольшая информация Якова Милецкого об этой эскадрилье появилась еще в мае. Пришло время рассказать о французских летчиках подробнее. Мы попросили выехать к ним писателя Льва Никулина. Вместе с ним отправился на аэродром и наш фоторепортер Сергей Лоскутов. Через пару дней они вернулись, и читатель смог ознакомиться с жизнью и боевой деятельностью эскадрильи.
Прежде всего мы узнали о путях-дорогах, которые привели французских летчиков в Советский Союз. Вот, к примеру, лейтенант Марсель Лефевр, смуглый молодой человек с мягким голосом и вьющимися черными волосами. Война и позорный мир Петена с гитлеровцами застали его в Северной Африке. Лефевр и его товарищи перелетели в Англию и сражались с немцами над Ла-Маншем. Но русский фронт казался им тем местом, где можно по-настоящему скрестить свое оружие с немцами. Они и стали первыми летчиками «Нормандии».
Высокому, несколько хмурому летчику капитану Литольфу предложили высокий пост в авиации Петена, но он предпочел встречи с немцами в воздухе, а не в отелях курортного Виши. Эльзасец по происхождению, он имеет, считает писатель, особые счеты с немцами, и, может быть, поэтому он кажется таким суровым и замкнутым в себе воином.
Это портретные черты французских летчиков, подмеченные Никулиным. А теперь — об их боевых делах. Сражаются, отмечает писатель, мужественно, отважно. Они ведут вольную охоту за немецкими истребителями, сопровождают наши бомбардировщики, штурмуют немцев на бреющем полете. Командир эскадрильи Тюлан, о котором мы уже писали, заслуженный летчик, потомственный военный, глядит на наших корреспондентов прищуренными зоркими глазами воздушного волка и, улыбаясь, говорит им:
— Вообще мы успели кое-что сделать на этом фронте. «Нормандия» сбила одиннадцать самолетов…
Отношения между русскими и французскими летчиками истинно братские. Лефевр хвалил наши «Яки», но еще больше — русских летчиков:
Они сражаются с яростью, и притом умно, не теряя головы, когда видят врага близко… Надо сказать, что, когда видишь немца почти вплотную, когда он почти у тебя в руках, трудно сохранить полное спокойствие. Мы научились видеть впереди себя, позади и по сторонам. Вертишь головой во все стороны до того, что потом болит шея, перед тобой враг, с которым у тебя есть охота посчитаться…
А далее — о наших летчиках:
— Мне нравится в русских их холодная ярость в бою. Мы с ними хорошо спелись в воздухе. Мой товарищ гнался за немцем, за этим же немцем погнался и русский летчик. Наш товарищ настроил свое радио на волну русского летчика, и они решили добить немца вдвоем. Самое забавное — наш летчик при этом старался сговориться с русским по радиотелефону. Он произносил несколько русских слов, которые помнил: «Ближе… Хорошо… Хорошо… Кончено!» И с немцем действительно было «кончено»…
Никулин и Лоскутов попали в эскадрилью в тот день, когда там еще не улеглась деловая и одновременно радостная суматоха — на базе эскадрильи в тот день формировался 1-й истребительный авиаполк «Нормандия». Через несколько дней он принял участие в Курской битве.
Примечательное совпадение: когда газета была сверстана и на третьей полосе уже разместился очерк Льва Никулина, а под ним мы поместили пять фотографий, пришел Указ о награждении летчиков эскадрильи орденами Отечественной войны. И среди награжденных — как раз те офицеры, о которых писал Никулин, в том числе и командир эскадрильи майор Тюлан Жан Луи, и на этот раз, в отличие от предыдущего репортажа, мы дали его имя не инициалами, а, с его согласия, полностью.
В тот же день у меня в кабинете встретились два фронтовых побратима — Алексей Сурков и Константин Симонов. Такие встречи всегда радовали и запоминались надолго. Сурков принес «Песню о солдатской матери»: