И вот в одной из разведок, где раскрывается боем, а часто и кровью, ценой жизни огневая система противника, Борис Соловьев совершил свой подвиг. И когда его друг Потапов сказал: «Ты теперь будешь офицером», Соловьев сначала не понял, о чем идет речь. «Он совсем забыл о своей личной судьбе, обо всем, что не давало ему покоя. Он весь был полон радостью совершенного дела, благородным бескорыстием воина. И именно эта минута была моментом его внутреннего торжества и искупления…»
Из очерка мы узнали, что Соловьев не раз совершал подвиг и вскоре его, штрафника, назначили командиром взвода штрафной роты. Авдеенко приложил к своему очерку документальное свидетельство подлинности этой истории.
«Боевая характеристика. Соловьев Борис Александрович, рождения 1917 года, проходя службу в штрафной роте на должности комвзвода, показал себя способным руководителем, личный состав к проведению боевой операции подготовил отлично. Выполняя боевую задачу 3.6.43 г. «разведка боем», проявил мужество, отвагу и преданность Родине. Одним из первых преодолев нейтральную полосу, забросал немецкие траншеи гранатами и увлек взвод в рукопашную схватку, где сам лично противотанковой гранатой взорвал СТ вместе с расчетом и, взяв «языка», отправил его на КП. Под его руководством захвачен трофейный пулемет и коробка с минами. Будучи сам тяжело ранен, не покинул боевых порядков и вышел из боя последним, после того как все раненые с их оружием были эвакуированы.
За отвагу и мужество, проявленные в бою с немецкими ок-купантами, тов. Соловьев представлен к правительственной награде.
Как искупивший свою вину кровью перед Родиной, досрочно освобожден от прохождения службы в штрафной роте и восстановлен в прежнем воинском звании. Командир РГ лейтенант Долотказин».
Очерк был написан с душевным волнением, как бы изнутри. Быть может, он удался, думал я в ту пору, потому, что рассказанное перекликалось с личными переживаниями автора. Авдеенко потом сам писал: «Судьба Бориса потрясла меня. Я воспринял ее как свою
собственную историю…»
Он был уверен, что на этот раз очерк будет напечатан. Позже он написал: «До сих пор мои фронтовые корреспонденции отвергались, может быть, правильно, а эта должна быть напечатана».
И Авдеенко не ошибся, хотя не мог не знать, что сделать это было совсем непросто. Мы действительно решили напечатать очерк, и сразу же. В этот же день проходило всеармейское совещание редакторов фронтовых газет, и я встретился там с Александром Фадеевым и редактором ленинградской фронтовой газеты Максимом Гордоном. Спросил Гордона, знает ли он, что в 131-й дивизии служит автор романа «Я люблю» Авдеенко? Гордон ответил утвердительно. Он сказал, что они пытались привлечь Авдеенко к работе в газете; редакция вызвала его из дивизии, поселила у себя и даже напечатала его корреспонденцию. Но Гордону сразу же приказали возвратить Авдеенко на прежнее место службы и не давать в печати его материалы. Обращался редактор к Жданову, но ничего из этого не вышло. И не могло выйти потому, что не кто иной, как Жданов, приказал вернуть Авдеенко в дивизию и запретил его печатать. Словом, нашел кого просить! Я обратился к стоявшему рядом с нами Фадееву:
— Александр Александрович, что будем делать с Авдеенко? Это ведь по вашей линии. Фадеев развел руками:
— Что можно сделать? Что-то надо делать…
А это «что-то» означало, что надо обратиться к Сталину, на что у него мужества не хватало. Он же в тон Сталину на том совещании в ЦК тоже обрушился на Авдеенко, требуя очистить Союз от таких «писателей». За пять лет Фадеев ни разу не вспомнил о нем. И даже теперь, когда узнал от меня, что Авдеенко — фронтовик, доказал свою преданность Родине под огнем, палец о палец не ударил, чтобы выручить писателя.
Мне стало ясно, что без Сталина судьбу Авдеенко не решить. Сдали рукопись в набор, и когда я получил трехколонную верстку очерка, написал Сталину письмо:
«Писатель А. Авдеенко, находящийся на Ленинградском фронте, прислал в «Красную звезду» свои очерки. Некоторые из них, по-моему, хорошие.
Авдеенко является младшим лейтенантом, служит в 131-й стрелковой дивизии, участвовал в прорыве блокады Ленинграда. По сообщению корреспондента «Красной звезды», которому я поручил ознакомиться с деятельностью Авдеенко, этот писатель ведет себя на фронте мужественно и пользуется уважением бойцов и командиров.
Считая, что тов. Авдеенко в дни Отечественной войны искупил свою прошлую вину, прошу разрешения напечатать его очерки в «Красной звезде».