После длительного плавания мнимый Бентан прибыл в бразильский порт Сантос. Судовые документы не вызвали у портовых властей ни малейшего подозрения. Из бумаг следовало, что Бентан совершает кругосветный рейс и теперь направляется в европейские порты. Сразу же нашелся и груз: на пароход погрузили кофе, давно ожидавшее отправки в Марсель. Через два дня судно покинуло порт.
В открытом море началось новое преображение парохода. Перестроили капитанский мостик. Усиленно работая кистями, перекрасили все судно — теперь уже в шаровый цвет. Тщательно вывели новое название: Индия, отпечатали новые документы, подделали накладную на груз, указав в ней, что кофе предназначается для Кейптауна. В одном южноафриканском порту Уокер надеялся выгодно продать судно, однако быстро найти покупателя не удалось (зато повезло с реализацией груза). Пришлось направиться через Индийский океан к берегам Австралии, где продать пароход можно было и быстрее и выгоднее. Встали на якорь на мельбурнском рейде. Уокер широко оповестил о продаже Индии. Чтобы ускорить дело, он поселился в отеле, но приказал держать пар в котлах на случай, если придется срочно уходить.
Вероятно, выгодной продажей чужого парохода и закончилась бы эта афера Уокера, если бы не помешало одно обстоятельство. Номер «Ивнинг Ситизен» с объявлением о пропаже Феррита дошел до далекого Мельбурна, причем, чуть ли не единственным читателем этой газеты был офицер полиции Дэвидсон, которому был подведомствен как раз тот район порта, где стояла Индия. Дэвидсона уже давно удивило, что это судно, предназначенное для продажи, почему-то стоит под парами, а команда ни разу не сошла на берег. Когда же Дэвидсон случайно наткнулся на оповещение о пропаже Феррита, он обратил внимание на его поразительное сходство с Индией, и у него зародилось более определенное подозрение. Портовая администрация сочла сомнения Дэвидсона необоснованными, поскольку все бумаги Индии были в полном порядке. Тогда офицер решил действовать на собственный страх и риск. Он договорился с таможенными властями и отправился на судно. Экипаж был в сборе (отсутствовал только Уокер), но никто не захотел что-либо добавить к сказанному в судовых документах. Тщательный осмотр судна также не дал каких-либо компрометирующих результатов. И когда таможенники уже было собрались покинуть борт парохода, один из них случайно нашел смятый обрывок бланка с надписью Феррит…
Судно арестовали. Уокер, почуяв неладное, успел скрыться, но вскоре угодил в руки полиции, попавшись на какой-то мелкой афере. В июле того же 1881 г. суд в Мельбурне приговорил Уокера и его ближайшего помощника по кличке «Казначей» к семи годам, а капитана судна — к трем с половиной годам тюрьмы.
О проделках с пароходом Феррит «на досуге» подробно рассказал сам отставной полковник, но только спустя восемьдесят с лишним лет его рассказ был опубликован. В бюллетене Ассоциации морских страховщиков, которых, разумеется, заинтересовали подробности, афера Уокера названа «выдающейся жульнической операцией на море».
Суда-смертники и морские катафалки
Пароход Исаак Ван Занд доживал свой век на приколе. Более двадцати лет он был «безработным», числясь в составе так называемого резервного флота США. На нем давно демонтировали судовые механизмы, сняли часть палубного оборудования. Вскоре судно должны были разрезать на металлолом. Однако Занд ожидала другая участь.
За несколько месяцев до списания на слом на пароходе побывал штабной офицер военно-морского флота США. Быстро осмотрев судно, он записал в перечне против названия Исаак Ван Занд только одно слово — «годен». Офицер отбирал суда для выполнения особых операций, которые американские власти начали осуществлять с конца пятидесятых годов. Старый Занд стал одним из них. Взяв на борт 7000 т военного снаряжения, он вышел в свой последний рейс. Судно было затоплено в Тихом океане в сорока милях от калифорнийского побережья.
В арсеналах и на военных складах Пентагона скопилось огромное количество бомб, снарядов, отравляющих и взрывчатых веществ. Согласно появившимся в печати данным, еще в начале 1967 г. американское военное командование в Юго-Восточной Азии накопило в своих арсеналах более 200 000 т одних только авиационных бомб.