Может сложиться впечатление, что домашние животные уже совершенно не нужны (или будут не нужны в ближайшем будущем) и что их вполне уже могут заменить дикие. Конечно, это не так. Но в ряде мест нашей планеты — это уже официально признано — гораздо легче, удобнее и рациональнее разводить диких животных, чем домашних. И уже сейчас в некоторых районах Африки крупные копытные дают до 60–70, а кое-где и до 90 процентов всей мясной продукции. После тщательных проверок, взвесив все «за» и «против», канадцы почти полностью отказались от разведения домашних оленей, считая, что продуктивность диких гораздо выше.
О сайгаках мы уже говорили. Сейчас стало возможным ежегодно получать для народного хозяйства по нескольку тысяч тонн высококачественного сайгачьего мяса почти безо всяких затрат: ведь сайгаков не надо пасти, питаются они дикими растениями, поедая более ста видов, среди которых немало ядовитых, не употребляемых домашними животными. (Так что и тут сайгаки не конкурентны овцам и коровам.) Для сайгаков пригодны и такие пастбища, где домашние животные не могут пастись из-за отсутствия водопоев, — сайгакам же вода не очень нужна, во всяком случае, они долгое время могут обходиться без нее.
А ведь сайгаки были почти полностью истреблены. И если бы не вмешательство человека, мы многое бы потеряли, даже с практической точки зрения. Это мы сейчас понимаем, потому что можем оценить достоинства сайгака. А скольких животных мы не можем оценить, потому что потеряли их навсегда, и просто даже не представляем, чем они могли стать для нас. Или представляем и думаем о них с большим сожалением. Классический пример тому — стеллерова корова, открытая в 1741 году Георгием Стеллером и уничтоженная промышленниками за 27 лет.
Георгий Стеллер — единственный натуралист, видевший живыми этих коров, — писал: «Эти животные уже от природы ручные, без того чтобы его нужно было приручать». Стеллерова корова могла стать единственным морским домашним животным. Она могла поставлять большое количество прекрасного мяса, жира, очень питательного и вкусного молока и не требовала ухода. Она вообще ничего не требовала, кроме доброго отношения к себе. Но ее уничтожили, она навсегда потеряна для людей.
Может быть, такая же судьба ждет и других животных, в частности так называемых водяных козлов. Еще в 1934 году в одной только долине реки Мафуэ в Африке насчитывалось не менее четверти миллиона этих животных. А в 1960 году их оставалось не более 30 тысяч: до недавнего времени местные жители устраивали на них облавы, которые назывались «чилас», или «кровавые бани», — во время таких облав вода в реке становилась красной от крови тысяч животных (в основном самок и козлят), загнанных в реку и убитых там.
А ведь если рационально подойти к этим животным, то, по подсчетам ученых, без ущерба для стада можно было бы ежегодно забивать не менее 20 тысяч водяных козлов. И возможно, для какой-то части населения этих мест была бы решена проблема питания.
«Кровавые бани» сейчас запрещены. По крайней мере, официально. Но даже если запрет строго выполняется (что весьма сомнительно, так как браконьерство, к сожалению, процветает всюду), то пройдет немало времени, пока стада водяных козлов увеличатся настолько, что на них можно будет охотиться, не опасаясь полностью истребить этих животных.
Мы уже говорили о бегемотах. Но их значение не ограничивается теми проблемами, о которых упоминалось, — бегемоты могли бы превратиться в поставщиков мяса, если бы их так бездумно и так жестоко не уничтожали.
Мясо бегемота по вкусу напоминает телятину, а по своему составу более ценно. К тому же бегемоты не требуют никакого ухода, ни в чем не конкурируют с домашним скотом. И если бы в свое время люди правильно подошли к делу, то, возможно, бегемоты сыграли бы важную роль в решении одной из коренных проблем современной Африки — способствовали бы обеспечению африканцев мясом.
Но дикие животные могли бы служить человеку не только как поставщики мяса.
Человек приручил лошадь. До сих пор в горах ему верно служат ослы, в пустынях верблюды, на Севере человек до сих пор не может обойтись без оленей. Но ведь не только они могли стать верными друзьями и помощниками человека.
Еще в 1821 году великий французский натуралист Ж. Кювье удивлялся, почему в Южной Африке не одомашнивают зебру: она вынослива и нетребовательна, не подвержена многим заболеваниям, которым подвержены лошади. Однако буры не думали об одомашнивании зебр, они были заняты лишь их истреблением. А ведь зебры, если бы люди занялись ими, могли стать домашними животными. И может быть, кое-где с успехом заменили бы лошадей. Пусть не все зебры, но квагга определенно могла бы стать домашней. Мы уже говорили, что это было очень доброе и послушное животное. Она легко привыкала к человеку, и если человек прилагал хоть небольшие усилия — квагга отвечала ему взаимностью. В 1904 году бельгийское правительство поручило некоему лейтенанту Ниссу одомашнить зебр. Лейтенант изловил 90 животных, поместил их в загон и уже через две недели докладывал, что 60 из них стали почти совершенно ручными. Всего через две недели! Но, к сожалению, на этом дело и кончилось — заниматься дальнейшим одомашниванием зебр почему-то никто не захотел. А ведь еще в XVIII веке зебры бегали в упряжке по Кейптауну. Позже несколько прирученных зебр катали своих владельцев по Лондону. Но квагг истребили, и вполне вероятно, что человек лишился прекрасного помощника, приспособленного к жизни в трудных африканских условиях.