Одна вещь в ней, которая сразу привлекла бы всеобщее внимание — это её красивые черные волосы, свободно ниспадающие по спине. Её ноги были босыми, а на запястьях красовались два белых стеклянных браслета. Судя по её простому платью и внешнему виду, она принадлежала к какой-то рабочей семье, но в этом алом оттенке заходящего солнца она показалась мне просто прекрасной.
Заметив мое легкое смущение и немое восхищение в моих глазах, она мелодичным тоном спросила меня: «Бабуджи, не дашь ли ты мне пару спелых манго?» Моей первой реакцией был косвенный отказ, в котором я раскаялся позже на досуге. Я ответил, указывая на дерево, усеянное манго: «Смотри, манго всё еще зеленые. Как я могу дать тебе спелые манго?» Однако она отмахнулась от моего ответа и, размотав часть своего сари, завязанного на талии, и вытянув два его конца обеими руками, она обратилась: «Пожалуйста, дай, Бабуджи, дай. Разве у тебя нет их в комнате?» Её упоминание о «комнате» заставило меня с угрызениями совести вспомнить три спелых манго, которые я собрал утром, прогуливаясь по саду, манго, которые упали с деревьев ночью. Я попросил её подождать минутку и побежал в свою комнату. Держа в руке два манго, я вернулся к ней. Ее лицо озарилось блаженной улыбкой, и, демонстрируя детскую простоту и поспешность, чтобы схватить бесценную вещь, она протянула часть своей ткани, которую всё еще держала в руках, и радостно сказала: «Брось их сюда, Бабуджи». Когда я это сделал, она указала правой рукой на клумбы с розами и сказала тем же милым умоляющим тоном: «А теперь, пожалуйста, дай мне несколько роз, Бабуджи». Я собирался отказать, но сдержался и ответил: «Ты можешь сорвать несколько штук сама, если хочешь». Но, что удивительно, она не захотела сорвать сама и попросила меня сделать это за неё. Я сорвал несколько роз разных цветов и передал их в её сложенные ладони. Она казалась безмерно довольной, и когда она собиралась уйти, я остановил её и задал ряд вопросов один за другим: «Откуда ты идешь? Ты случайно не поблизости живёшь? Ты наша соседка?» С огоньком в глазах она ответила на мой последний вопрос: «Я живу в храме Бхадайни Кали». С этими словами она повернулась, практически побежала к воротам и исчезла, не дав мне возможности задать ещё какой-либо вопрос.
Несколько мгновений я был как бы в трансе, а когда пришел в себя, то побежал к главным воротам, надеясь найти её где-нибудь поблизости. Но мои поиски были тщетны, и, как ни странно, те немногие прохожие, которых я встретил на дороге, отрицали, что видели такую девушку в этом районе.
Вернувшись на свое место отдыха в саду, я начал размышлять о драматических событиях последнего получаса. Чем больше я об этом думал, тем более загадочным мне казалось происшедшее. Внезапное появление неизвестной и необычной девушки, её неземная внешность, манеры, весёлость и разговор — всё это при ближайшем рассмотрении казалось окруженным тайной. И ещё её последние слова. «Я живу в храме Бхадайни Кали». Сначала я воспринял это как невинную шутку, потому что за время моего пребывания в Варанаси за год у меня была возможность посетить все храмы Кали в городе. Но я никогда не слышал о существовании храма Кали в районе Бхадайни, и, как ни странно, этот район находится не очень далеко от дома, в котором я жил. Было ли тогда её заявление не чем иным, как юношеской шалостью, или это было спонтанное правдивое признание? Я решил проверить это, чтобы удовлетворить своё двойное любопытство — подтвердить существование храма Кали в Бхадайни, что, в свою очередь, поможет больше узнать о таинственной девушке. С этой двойной задумкой я начал поиски с самого утра следующего дня. В течение недели я обыскал весь район Бхадайни, посетил каждый уголок в нём, приставал с расспросами ко многим жителям этого района, расспрашивал Пуджари о двух известных и важных храмах Кали — храме Панчакоте Кали и храме Куч Бехар Кали, расположенных в радиусе мили, но никто не мог подтвердить существование храма Кали в Бхадайни, и все уверяли меня, что никогда о таком не слышали. Все мои поиски оказались тщетным, и это привело меня в уныние, тем более что в глубине души я чувствовал, что девушка сказала правду о своём жилище. Хоть я и прекратил поиски, у меня, однако, осталась слабая надежда, что когда-нибудь девушка снова посетит сад и попросит манго или цветы. Но дни шли, и моя надежда постепенно гасла.