Появляется Ялмар. Бросив свою упряжку, он одним прыжком преодолевает полынью, едва не падает, но тут же выпрямляется, хватает руководителя за плечи, и мощным усилием один богатырь вытаскивает другого из полыньи.
Вечером в палатке они пытаются просушить одежду руководителя над пламенем двух плошек с ворванью. Вечерняя трапеза, как всегда, кульминационная точка дня. Она состоит из тонких ломтей медвежатины и шоколада.
Удобства ради шоколад разломали на маленькие куски, так что упаковать два совершенно одинаковых рациона было невозможно. Они раскладывают и перекладывают на дневнике руководителя две кучки, пока оба не приходят к согласию, что вроде бы получилось поровну. Один отворачивается. Другой несколько раз вертит дневник:
— Правая или левая?
— Левая.
Они медленно съедают шоколад. Снаружи тоскливо воют голодные собаки.
С каждым днем их все больше тревожит то, что они не могут производить точные обсервации. Руководитель высказал предположение, что можно наблюдать луну и с ее помощью определять свое местонахождение. Но для этого требовались таблицы, которые он вроде бы захватил с собой, когда они покидали судно. Выясняется, однако, что он ошибся. Таблицы остались на борту.
Хотя они залатали каяки, все же по швам просачивалась вода. Требовался новый ремонт. У них было с собой немного смолы и мела, они приготовили замазку и законопатили самые большие щели. Спустили каяки на воду и положили сани поперек; получилось относительное надежное плавучее средство. На санях сидели две собаки. Остальные ушли в мир иной, и последняя из них лежала мясом в каяке. Накануне вечером они смешали ее кровь с остатками пшеничной муки, замесили «блины» и поджарили на ворвани. Не сказать чтобы вкусно, но есть можно.
— А это главное, — заметил Ялмар.
Выйдя на каяках в широкое разводье, где плавал битый лед, они вдруг прямо перед собой увидели лежащего на льдине морского зайца. Здоровенный тюлень весил, должно быть, несколько сот килограммов. Каяк Ялмара оказался ближе, и он успел прицелиться раньше, чем руководитель нашел свое ружье. После Ялмар говорил, что это был лучший выстрел в его жизни. Пуля поразила зверя в лоб между глаз. Хотя тюлень лежал, свесив в воду задние ласты, он не успел съехать с льдины, лишь опустил голову, как бы в прощальном кивке, и застыл, убитый наповал. Руководитель молниеносно схватил лежавший под рукой гарпун, и вместе они оттащили тюленя подальше от края льдины.
Перед ними на льду покоился провиант на несколько недель. Но огромный зверь в любую минуту мог соскользнуть в воду и утонуть, если бы раскололась льдина. И они принялись лихорадочно трудиться, чтобы сохранить самую большую когда-либо подстреленную ими добычу. Вонзили в тушу еще один гарпун, и обмотали линь вокруг тороса. Решили, что вернее всего будет разделать тюленя на месте, а затем перевезти через разводье по частям. Засверкали в воздухе отменно наточенные финские ножи. Работа была опасная. От крови и жира льдина стала скользкая, как мыло, чуть что — поскользнешься. Рукава и штанины тоже пропитались жиром и кровью. Они трудились не один час, и в разгар работы один из каяков накренился от удара проплывавшей мимо льдины. Легкого крена было достаточно, чтобы лежащие на лодке сани съехали за борт и потащили ее за собой. И как раз в этом каяке лежала большая часть оставшегося у них снаряжения. Каяк на глазах наполнялся водой. Нельзя было мешкать ни секунды. Ялмар расстегнул свой поясной ремень, лег на лед, зацепил пряжкой лодку и попытался вытащить ее из воды. Не вышло. Ледяным голосом, словно во рту был снег, руководитель произнес:
— Главное — патроны! Если намокнут, нам конец. Кажется, впервые в жизни голос его дрожал.