«Пропыра» — это Кузя сам название выдумал. Четыре лома, сваренных вместе пакетом, и на конце железяка от топора-колуна, самого здорового, какой смогли найти. У нас, конечно, не только ручной пробойный струмент, техника всякая самопальная тоже имеется, но когда нужно в тесном коллекторе затыку расковырять, лучше пропыры ничего не придумаешь. А в боевом скафандре экзоскелет и сервоприводы, мы это дело слегка усилили — знай себе дерьмовую мерзлоту пыряй и в ус не дуй. Конечно, вместо штатных перчаток ставим варежки-клешни, иначе струмент не удержишь. Пять штук мне скафандров комбинатские снабженцы добыли, не знаю уж как, но вроде по закону все, списанная амуниция.
— Послушайте, Сикорский… — Глаза у полковника совсем освиневшие. — Это что за сборище дебилов? Вонючих… Чем ваше так называемое «бюро» занимается?!
А у меня вдруг настроение приподнялось, ведь живы-здоровы парни, да еще затыку пробили. Задача выполнена, любимый город может гадить спокойно. Так чего мне бояться? Ну и отвечаю я москвичу:
— Известно, чем заниматся. Вертолеты строит!
Тут-то Михалыч шутку и испортил.
У Михалыча самый высокий в бригаде ай-кью. Под семьдесят. Но когда на тебе боевой скафандр, кустарными способами приспособленный для работы в замерзшем дерьме по уши, голова умная — только полдела. То есть ты догадаешься, наверное, что координация движений у твоей одежки больше не военная. И честь отдавать начальству не станешь — побоишься граблей в шлем себе въехать так, что вмятина останется. А вот если нужно, допустим, Кузю излишне возбужденного обойти… Михалыч неловко поворачивается, задевает полковника и роняет его на пол вместе со стулом. Прямо сносит.
Полковник не кричит, а визжит — свинья она и в тундре свинья, — ему больно, его приложила бронированная махина в десять пудов. Кузя перепуганный отпрыгивает в сторону, роняет пропыру — вот уж повезло! — и таращится на полковника, словно тот не со стула, а с Луны свалился. «Кузя!» — зову я, мне важно отвлечь парня, у него была раньше манера от страха закрывать лицо руками, а клешни-то он не снял, никак я их не отучу, чтобы, отстегнув шлем, первым делом свинчивали клешни…
— Не-е-т! — ору.
Это Михалыч, намеренный исправить ошибку и загладить вину, нагибается и хватает полковника выше локтя страшной железной варежкой с усилителями.
— Звините-пжалста-я-больше-не-буду! — выстреливает наш умник покаянную фразу, которую еще в первой группе интерната на всю жизнь затвердил.
Конечно, Михалыч хочет полковника на место посадить, легко и непринужденно, будто ничего и не было. Он сейчас двоих таких кабанов на одной руке поднимет. Сжимается варежка.
— Сто-о-ой!!! Все назад! — кричу, а сам прикидываю, мне как, уже сегодня в коллекторе утопиться, или погодя чуток?
Полковник живучий оказался. Вырвался и прямо на трех костях, не переставая выть, из кабинета бросился, головой дверь вышиб, и куда-то ускакал.
В тундру, раны зализывать.
Тишка в наступившей тишине произносит:
— Н-ну, мэ-мэ-мэ… Михалыч. Н-ну, ты и мэ-мэ-мэ… Идиот.
Это значит, он Михалыча осуждает, но слегка. Они когда хотят кого-то всерьез оскорбить, говорят «у-о». Еще одна привычка интернатовская.
У Тишки ай-кью вообще нет. Он тесты проходить отказывается, и все. Обходными путями ему полтинник насчитали. Занизили, думаю.
Михалыч соображает, чего натворил — и в плач.
Кузя видит, что Михалыч плачет, и тоже принимается реветь.
Я выезжаю из-за стола, отстегиваю ребятам клешни, пока не начали ими слезы утирать.
В Тишке, похоже, разыгрывается командный дух, потому что глаза у него заметно мокрые. Но он еще держится. Это надо закрепить.
— Веди их в раздевалку, — говорю. — Проследи, штоб приняли душ, и сам не забудь. Скафандры уложите аккуратно. Да, пропыру забери — вон она валятся. Через полчаса отвезу вас завтракать и баиньки.
Угу, отвез. Только мне удается кое-как успокоить ребят, и помочь Тишке выгнать их из кабинета — опять звонок. Техник-смотритель шестого района. Я и забыл совсем, что у них разгонный насос в трубе стоит. Голь на выдумку хитра — раз дерьмо по собственной воле не плавает, мы ему турбонаддув устроим. Пока этого наддува не было, «КБ Сикорского» из шестого района просто не вылезало. Я там буквально дневал и ночевал. Да и ребята были еще неопытные, людей всяких боялись, а не только москвичей, — приходилось ими непосредственно на месте командовать, чтобы защищенными себя чувствовали… А потом насос заработал, в шестом гораздо легче стало, вот и забыл я.
— Стопорится, — техник говорит. — Поднимается и стопорится. А напрягу только к вечеру дадут. Боюсь, поздно, не сдюжит насос. Чё делать-то? Мож, толканули бы слегка тяжелый слой?
«Тяжёлый слой» — нижний, куда всякие инородные предметы опускаются, забухнув. Помню, дохлого оленя выковыряли. Как он туда угодил? Хотя жабиус тоже ведь откуда-то взялся, не из Африки же.
Да, надо толкать. Пропихивать из шестого в пятый, там уж оно самотеком разгонится. А то к вечеру на полтрубы завал нарастет, хоть всем городом разгребай.
— Три часа, — говорю. — Через три часа нас жди. Устали ребята, пусть хоть немного отдохнут. Сам с ними буду. И чудес не обещаю. Умоталась бригада.
— Эт твои-то мамонты, и умотались?
— Эт они с виду мамонты. Психика зато как у котенка, не больше наперстка.
За стеной опять дизеля — новую порцию дерьма к регенераторной везут. Сижу, на спинку коляски откинулся, потолок разглядываю. Мечтаю об унитазах-биде с электронным управлением, как у меня дома. В каждую бы квартиру по такому агрегату — уже легче. Туалетная бумага, даже самая лучшая, в соединении с дерьмом очень неприятную пульпу образует, склонную к комкованию и замерзанию.
Еще мечтаю о федеральном законе, строго карающем за сбрасывание в унитаз использованных женских затычек и прокладок, а также упаковок от них. Оберток от конфет любых.
Окурков. Пачек из-под сигарет. Бутылочных пробок (как они их туда роняют? зачем?). Объедков вообще и кожуры банановой — отдельно. Яичниц подгоревших и другой некондиционной еды. Шприцев одноразовых и многоразовых. Клизм. Шерсти животных, как домашних, так и диких. Комьев вычесанных из головы волос, особенно — из головы женской. Перьев любой птицы. Расходных материалов компьютерных. Технической документации на пленках. Черновиков постановлений городской администрации — в любом виде, из-за непомерного объема. Денежных знаков, включая иностранные. Бумажников — как с денежными знаками, включая иностранные, так и без. Пластиковых карт дебетных и кредитных, в том числе банков-нерезидентов. Часов наручных. Средств мобильной связи и комплектующих к ним. Манипуляторов типа «мышь». Инструментов коррекции зрения типа «очки». Посуды битой — какая радость, что небитая, слава богу, не пролезет! Гаечных ключей и головок торцевых к ним. Отвёрток. Ленты изоляционной, в рулонах и кусками. Деталей унитазов — немаловажная деталь! Ножей, вилок, ложек. Носовых платков. Шарфов, кашне, галстуков. Носков дырявых. Трусов! Колготок разных!! Памперсов!!!
И кара должна быть адекватной — если что неположенное в унитаз бросил, пусть то же самое тебе в задницу вколотят!!!
Та-ак, пора звонить психологу. Уже не для ребят — для себя.
А тут и он сам, легок на помине, в кабинет заглядывает.
— Здорово, Сикорский! Искал меня? — спрашивает. — Ну, что у вас? Как ребята?
— Ты где был?!
— У клиента. Срочная работа. Давай, клянись о неразглашении — я сейчас профессиональную этику нарушать буду.
— Пусть в шестом районе навсегда электричество отключат!
— Серьезно. Уважаю. В общем, Сикорский, дело такое. Если тебе что-то от прокурора надо будет — мне скажи.
— У него чё, проблема с головой?! — спрашиваю, а сам провалиться готов сквозь вечную мерзлоту. Вдруг поплохело мужику на почве дерьма, застывшего противотанковыми надолбами прямо под окнами? Мало ли, какие он, сумасшедший, из этого зрелища выводы сделает. Может, и понадобится мне от него в ближайшем времени чисто дружеская услуга — чтоб не посадил лет на сто.
— У него проблема с женой. Супруга заговор раскрыла. Это марсиане в канализации диверсии устраивают. Хотят загнать человечество обратно в каменный век и поработить. У нас они пока тренируются, а вот через месяц по всей планете трубы забьет — и конец цивилизации.
Ой-ё… То-то прокурор с самого утра вызверился и москвича обещал на варежки пустить.
— Съезжать им надо, — говорю, — с Космонавта Мельника.
— Это точно. Ну, а у вас-то что за драма?
Обрисовал я ситуацию. «Растут парни, однако, — психолог говорит. — Еще полгодика назад было бы тебе весело…» Согласился ребят спать уложить и запрограммировать на полный отдых, чтобы пара часов — и как новые. Ну, двинули в жилой отсек. Это у нас в дальнем углу ангара есть как бы квартирка — на всякий экстренный случай, вроде сегодняшнего. Кухня там, спальня и все такое. Пожевать-отлежаться.