— Как и все твои истории! — фыркнул я.
— Спроси любого. Их связь продолжается многие годы. Когда Джулия вышла замуж за старого Томассо, которого не видела до свадьбы, она первым делом влюбилась в Джорджо. Он тоже влюбился в нее, но, будучи достаточно честным, не мог заставить себя переспать с женой кузена, учитывая, что жил на его деньги. Совесть не позволяла. Однако если женщина порочна, угрызения совести мужчины очень скоро катятся к чертовой матери. Раз уж Адам не отказался вкусить яблока, нельзя ожидать, что мы, бедолаги, поведем себя иначе. Короче, этот Иосиф убегал от жены Потифара не столь быстро, чтобы она не сумела его поймать.
— А ты у нас знаток Библии!
— Да, — кивнул Маттео. — Я ухаживал за любовницей священника, и мне пришлось придерживаться стиля, к которому она привыкла… Так или иначе, Джорджо, молодого парня, замучила совесть, и он покинул Форли. Джулия осталась с разбитым сердцем и так горевала, что утешала ее, наверное, половина города. Через какое-то время совесть Джорджо успокоилась, он вернулся, и Джулия отказала от дома всем своим любовникам.
— Я не верю ни единому твоему слову.
— Клянусь честью, это правда.
— Если хочешь знать, верится с трудом. Если она действительно любит его, то почему сейчас, когда нет никаких препятствий, они не вместе?
— Потому что у Джулии сердце шлюхи, и она не может хранить верность одному мужчине. Она очень его любит, но они ссорятся, и она внезапно начинает благоволить к кому-то еще, и какое-то время они не видятся. Но между ними существует магическое притяжение, потому что со временем они вновь притягиваются друг к другу, даже если пытаются бороться с этим изо всех сил. И заверяю тебя, Джорджо боролся. Пытался забыть ее навсегда и всякий раз, когда они расставались, клялся, что никогда больше не увидит ее. Но невидимая цепь никуда не делась, проходит время, и он обязательно возвращается к ней.
Я молча слушал. Странные, ужасные мысли роились в моей голове, и я не мог их отогнать. Попытался заговорить ровным, спокойным голосом.
— И какие у них отношения, когда они вместе?
— Яркое солнце и гроза, причем со временем гроза только набирает мощь. А потом Джорджо уезжает.
— Но, ради всего святого, откуда ты знаешь? — в душевной муке воскликнул я.
Он пожал плечами.
— Они ссорятся? — спросил я.
— Неистово! Он чувствует, что его заточили в темницу против воли: дверь открыта, но ему не хватает духа выйти на свободу. Она злится, что ему приходится ее любить, тогда как любить ее он не хочет. Мне представляется, что в этом кроется причина ее любвеобильности. Все остальные любовники Джулии отчасти доказывают ему, как все ее любят, и убеждают Джулию, что она достойна любви.
Я не поверил. Нет, клянусь Богом, я не поверил ни одному слову, но при этом испугался, насмерть испугался.
— Послушай, Маттео, — попытался я переубедить его, — ты очень плохо думаешь о Джулии, но только потому, что совершенно ее не знаешь. Я клянусь тебе, она добрая и порядочная, какой бы ни была в прошлом. И я не верю всем этим сплетням. Я нисколько не сомневаюсь, что она такая же честная и верная, как и красивая.
Маттео пристально глянул на меня.
— Ты ее любовник? — спросил он.
— Да!
Маттео открыл рот, будто хотел что-то сказать, но после секундного колебания отвернулся.
В тот же вечер, придя к Джулии, я нашел ее лежащей на диване. Она вытянулась в полный рост, голова утонула в мягких подушках. Лежала она с закрытыми глазами, глубоко уйдя в свои мысли. Я задался вопросом, а не думает ли она обо мне, поэтому на цыпочках подкрался к дивану, наклонился над Джулией и легонько поцеловал в губы. Она вскрикнула, хмурясь, открыла глаза.
— Ты меня испугал!
— Извини, — смиренно ответил я. — Я хотел сделать тебе сюрприз.
Она не ответила, но вскинула брови, чуть повела плечами. Мне оставалось только гадать, что рассердило ее. Я уже знал, что она очень вспыльчива, но не очень-то и возражал, потому что после вспышки негодования всегда следовало раскаяние и звучали слова любви. Я провел рукой по ее прекрасным, мягким волосам. Она вновь нахмурилась и отвернулась.
— Джулия, в чем дело? — Я взял ее за руку, но она тут же вырвалась.
— Ни в чем.
— Почему ты отворачиваешься от меня и убираешь руку?
— А почему мне не отворачиваться от тебя и не убирать руку?
— Ты не любишь меня, Джулия?