Он попытался возразить, но она не дала ему на это времени.
– Вы так бледны… и у вас дрожат руки. Проклиная свое малодушие, он до боли в челюстях стиснул зубы, чтобы прогнать назад, в желудок, комок, подступивший к самому его горлу. Он считал себя более стойким и теперь злился, что ведет себя как барышня.
– Ничего, – с трудом проговорил Филипп, – у меня до отказа включен отопитель. Вышел из машины на холод, ну и…
Он тупо уставился на камин, не в силах оторвать взгляда от пылавшего в нем костра… пылавшего, как пожар… «Это глупо, но я сейчас упаду в обморок».
Звон стаканов раздался в ушах Филиппа одновременно с голосом Люсетты:
– Вот, выпейте…
Он залпом проглотил виски. Обожженный алкоголем комок растаял. Щеки его порозовели.
– Спасибо, теперь лучше. – Он сделал глубокий вдох. – Даже совсем хорошо.
– Что такое, что такое, – воскликнул вернувшийся в гостиную Робер, – вы начали пить без меня?
– Филиппу стало плохо.
– Нет, нет. Люсетта преувеличивает. Филипп вновь воспрял духом.
– Я в отличной форме. Доказательство…
Он вскочил на ноги, исполнил замысловатый пируэт и снова сел.
– В таком случае, – сказал Робер, не любивший преувеличений, – если это был лишь предлог, чтобы выпить без меня, я тебя оштрафую.
Он взял бутылку виски и поставил на стол еще два стакана.
– Выпьешь вместе с нами.
Люсетта плеснула себе вина. Зажгли сигареты. Филипп поднял свой стакан.
– Ваше здоровье.
– За тебя, старина… и за здоровье твоей опаздывающей половины.
От мрачного и непроизвольного юмора, содержащегося в последней фразе, по спине у Филиппа вновь пробежал холодок, но Люсетта, чокаясь, очень удачно переменила разговор:
– И за успех вашего большого путешествия.
Путешествие… Бразилия… Стоило только Филиппу услышать это, как парализовавшее его наваждение тотчас прошло.
– Вы уже знаете?
– Мне Робер рассказал.
– Ты, по-моему, не делал из этого тайны.
– Конечно, нет. Просто, мы хотим осуществить нашу давнюю мечту.
– Ты говоришь «мы». Жена едет с тобой?
– Разумеется.
– Как ей повезло!
Люсетта округлила глаза, как девчонка, пришедшая вдруг в неописуемый восторг.
– Рио… Карнавал… Вскарабкаться на самый верх Сахарного пика… Забраться в самую глубь Мато Гроссо,[1] проплыть по Амазонке, встретиться с индейцами…
Робер ехидно улыбнулся.
– Дорогая сестричка, если бы Филипп был холостяком, ты сразу бы вышла за него замуж.
– О! – возразила Люсетта полушутя-полусерьезно. – Если бы я и вышла за него, то, конечно, не только из-за Бразилии.
– Остановитесь, а то вы заставите меня покраснеть. Все трое рассмеялись, однако искренний, без всяких задних мыслей смех был только у Робера.
– Вот они каковы, эти писатели. С их гонорарами можно запросто отправиться в любой конец света.
– Кто бы жаловался! – парировал Филипп.
– Да. Я не жалуюсь. Игрушки стоят все дороже и все лучше распродаются. И потом, мне нравится заниматься всеми этими заводными машинками, радиоуправляемыми самолетиками, куклами… да, да, куклами тоже.
Он руководил фабрикой игрушек, которую унаследовал от отца, и можно было только догадываться, то ли это она способствовала сохранению у него души ребенка, то ли благодаря душевной молодости он чувствовал себя в этом деле, как рыба в воде.
– Старик, мы только что выпустили новую игру… «Космонавт»… Очень забавно… Я готов играть в нее целый день… Сейчас ты сам увидишь, я схожу за ней…
– Взрослый ребенок! – улыбнулась Люсетта, когда он исчез за дверью.
Затем, более серьезным тоном, спросила:
– Значит, ваша будущая книга родится там?
– В каком-то смысле я еду туда и за этим. Но сейчас еще рано говорить, что там родится…
– Ну, ну, не скромничайте. Уж я-то знаю, что у вас талант…
Она сосредоточенно посмотрела на него.
– Большой талант, Филипп.
– Вы определенно решили вогнать меня в краску.
Польщенный в своем писательском самолюбии, он возмущался только для вида. Алкоголь сделал свое дело, и он, наконец, расслабился. Полностью овладев собой, он чувствовал, что способен сыграть роль без сучка, без задоринки.
Часы в прихожей пробили шесть раз. Филипп забеспокоился:
– Уже шесть. Пора ей быть здесь.
– Да приедет она, еще не так уж и много времени, – заметил Робер, возвращаясь из соседней комнаты с картонной коробкой в руках, на которой была изображена ракета, пересекающая межзвездные пространства.
– Да что она, в самом деле! Уже совсем стемнело…
– Успокойся, не украдут твою дражайшую половину. Филипп продолжал играть, реплики вылетали сами собой.
– Я, возможно, смешон, но я всегда так волнуюсь, когда она садится за руль.