— Мне встречалось и не такое. Кстати, в основном я занимаюсь делами, связанными именно с правом на собственность.
— Ох, сэр, боюсь, вам придется пожалеть, что вы сообщили мне об этом. — Ренн подмигнул Бараку. — Теперь я с чистой совестью передам вам все имущественные дела. А себе оставлю те, что связаны с просроченными долгами и личной враждой.
— Насколько я понимаю, все поданые петиции касаются этих трех предметов — имущества, вражды или долгов?
— Да, по большей части. Меня предупредили, что все эти прошения следует разбирать с особым тщанием, ибо жители северных графств должны убедиться в справедливости и милосердии короля. Незначительные дела должны решить мы, люди, облеченные особым доверием монарха. Дела более сложные следует передавать в королевский совет.
— А каким образом мы будем выносить решение по петициям?
— На третейском суде, наделенном особыми полномочиями. Я буду его главой, а другими двумя судьями — вы и представитель Совета северных графств. Прежде вам доводилось участвовать в третейском суде?
— Да, и не раз. Насколько я понял, король не будет иметь касательства к решению всех этих дел.
— Ни малейшего, — покачал головой Ренн. — Но тем не менее нам с вами предстоит встреча с его величеством, — добавил он после недолгого молчания.
— Когда, сэр? — хором спросили мы с Бараком.
— Во время торжественной церемонии. Во всех городах и деревнях, что тянутся вдоль дороги, к королю обращаются представители местного дворянства и члены городских советов, которые пять лет назад запятнали себя участием в мятеже. Ныне они на коленях умоляют монарха о снисхождении. Насколько мне известно, король намерен даровать этим людям свое прощение, однако они должны будут вновь поклясться ему в верности. Но, согласно секретному приказу, не следует позволять бывшим мятежникам собираться в одном месте в большом количестве. Вы сами понимаете, короля необходимо оградить от любых возможных опасностей. Поэтому процессию сопровождает тысяча солдат, а королевская артиллерия по реке направилась в Халл.
— Однако до сих пор никаких неприятных происшествий не произошло?
— Слава богу, нет. Но, как известно, смирение побежденных часто бывает обманчиво. Здесь, в Йорке, церемония повторного принесения клятвы должна превратиться в грандиозное зрелище. Члены Городского совета, облаченные в черные мантии, намерены встретить короля и королеву на въезде в город и попросить прощения за то, что в тысяча пятьсот тридцать шестом году они позволили мятежникам сделать Йорк своей столицей. Горожане при этом не будут присутствовать, ибо простолюдинам ни к чему видеть глав города в коленопреклоненном положении. К тому же, — вскинув мохнатую бровь, многозначительно произнес Ренн, — жители города могут счесть себя униженными и это возбудит у них гнев против короля. Принеся покаяние, главы города вручат его величеству подарки, огромные кубки, наполненные золотыми монетами. Монеты эти были собраны жителями города, — сообщил он с язвительной улыбкой. — И можете мне поверить, многих из них было не так просто заставить раскошелиться.
Ренн глубоко вдохнул и с важностью изрек:
— Так вот, городские власти считают, что мы, стряпчие, облеченные особым королевским доверием, тоже должны принять участие в церемонии. Мы подадим королю петиции, которые он впоследствии не удостоит даже взглядом.
— О, нам предназначена важная роль, — протянул я.
Как видно, Кранмер покривил душой, пообещав, что мне не придется иметь никакого касательства к королевской свите.
— Но еще не известно, будет ли нам дозволено ее исполнить. Пока еще ничего не решено окончательно. Танкерд, городской рикордер, места себе не находит от волнения — ведь ему предстоит произнести покаянную речь. Городские советники без конца посылают депеши герцогу Суффолку, дабы удостовериться, что все их намерения полностью отвечают желаниям короля. Откровенно говоря, мне бы очень хотелось увидеть короля собственными глазами, — с улыбкой признался Ренн. — Насколько мне известно, завтра он покинет Халл. В Понтефракте его величество задержался дольше, чем рассчитывал, и Халл посетил прежде Йорка. Кстати, в конце путешествия король намерен вновь заглянуть в Халл — он хочет лично удостовериться, что укрепления этого города приведены в надлежащее состояние.
«Нам тоже предстоит отправиться в Халл, — мысленно отметил я. — Именно там мы сядем на корабль вместе с нашим драгоценным узником».
— И когда состоится торжественная церемония? — спросил я вслух.
— Полагаю, в начале следующей недели, — ответил Ренн. — Король прибудет сюда через несколько дней.
Он метнул в меня пытливый взгляд и осведомился:
— Возможно, вам, жителю Лондона, уже доводилось видеть короля?
— Я видел его лишь однажды, и то издалека. Это было в день коронации Нэн Болейн, — со вздохом сообщил я. — Что ж, если нам предстоит участвовать в церемонии, я поступил разумно, захватив с собой свою парадную мантию и новую шляпу.
— Да, возможно, они вам пригодятся, — сказал Ренн и поднялся с усилием, выдававшим его возраст. — Не смею больше вас задерживать, джентльмены. Разумеется, проделав столь долгий путь, вы очень устали и сейчас более всего нуждаетесь в отдыхе.
— Не буду скрывать, мы изрядно утомились, — подтвердил я.
— Кстати, кое-что в речи местных жителей может показаться вам непонятным. Запомните, улицу здесь зачастую называют воротами, а ворота — задвижкой.
— Постараемся запомнить, — усмехнулся Барак, почесывая голову.
— Я распоряжусь привести ваших лошадей, — сказал Ренн.
Мы попрощались со старым законником и двинулись к воротам соборной ограды.
— По-моему, мастер Ренн — очень славный старикан, — обратился я к своему помощнику.
— Согласен, — кивнул Барак. — Для стряпчего у него на удивление веселый нрав.
— Настало время ехать в замок, — со вздохом изрек я. — Мы не можем отложить этот неприятный визит.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Оказавшись за воротами, мы замешкались, так как не знали, какая улица ведет в замок. Наконец я окликнул проходившего мимо белобрысого мальчишку и попросил его указать нам путь, пообещав за услугу фартинг. Сорванец смерил меня подозрительным взглядом.
— Покажите-ка сначала этот фартинг, господин.
— Вот он, — сказал я, вытаскивая из кармана монетку. — А теперь, парень, покажи, где замок.
Он указал рукой в дальний конец улицы.
— Езжайте к скотобойне. Вокруг стоит такая вонь, что вы ее легко найдете. А как проедете мимо, езжайте через площадь. Там и увидите замок.
Я вручил мальчугану фартинг. Подождав, пока мы отъедем прочь на значительное расстояние, он истошно завопил: «Еретики с юга!» — и скрылся в одном из ближайших переулков. Прохожие встретили его выходку одобрительными улыбками.
— Сразу видно, нас здесь не слишком жалуют, — ухмыльнулся Барак.
— Да, на радушный прием рассчитывать не приходится. Северяне презирают жителей южных графств, ибо те приняли новую религию.
— А сами они по-прежнему верны Папе?
— Именно так. Как видно, латынь кажется им более благозвучной, чем родная речь, — не без сарказма заметил я.
Барак в ответ лишь молча вскинул бровь. Он никогда не говорил о своих религиозных убеждениях, но я давно уже подозревал, что евангелическая доктрина оставляет его столь же равнодушным, как и папизм. Знал я также, что он до сих пор горько сожалеет о гибели Томаса Кромвеля. Однако привязанность его к бывшему патрону не имела никакого отношения к церковным реформам.
Мы с трудом проталкивались сквозь толпу. Одежда Барака, как и моя собственная, была покрыта пылью, худое, но красивое лицо моего помощника потемнело от загара, который он приобрел за время пути.
— А старину Ренна очень занимало, беременна королева или нет, — заметил он.
— Ну, он не одинок в своем любопытстве. У короля один-единственный сын. Для того чтобы обеспечить своей династии надежное будущее, ему необходимы еще наследники.