"…За год до нападения на Пирл-Харбор японская резидентура в Центральной Америке, особенно в Панаме, активизировалась настолько, что это не могло не привлечь нашего внимания. У японцев в этом регионе всегда было достаточно своих агентов, но в декабре 1940 года в Панаму прибыл некий "немецкий ученый" Клаус Флигер, который навевал определенные сомнения по поводу своей "учёности". Перебрав по приказу шефа картотеку, я обнаружил, что за два года до этого Флигер посещал Штаты под именем Герхарда Иенсена, и был замечен в связях с американскими нацистами. Я резонно предположил, что Флигер — нацистский шпион, посланный в Панаму для создания агентурной сети в районе жизненно важного для нас Панамского канала, но Гувер был на сей счет иного мнения. Наблюдение за Флигером показало, что им интересуется также разведка ВМС, причем в слежке участвует отдел, занимавшийся ранее исключительно Японией. ФБР имело в Панаме свои интересы,[221] и потому Гувер не желал, чтобы "на его территории" вели охоту "посторонние". Приказав отрядить за Флигером слежку, он устроил в министерстве юстиции скандал, потребовав от министра предъявить военным претензии по поводу вмешательства разведки флота в дела ФБР. При этом он заявил, что "ведет" Флигера-Иенсена лично уже несколько лет, и знает наверняка, что тот выполняет задание именно японцев, которые вознамерились в случае войны с Америкой приготовить американцам неприятный сюрприз — вывести Канал из строя.
Однако на сей раз испытанный Гувером неоднократно прием не прошел. Дело оказалось куда серьёзней, и касалось не контрразведки и даже не разведки флота как таковой, а глобальной спецоперации по дезинформации как немцев, так и японцев, последних в гораздо большей степени. Как мне стало известно позже из совершенно достоверных источников, операция санкционировалась лично президентом — необходимо было убедить японцев в нашей слабости и заставить напасть первыми. Гувера заставили пойти на компромисс, допустив наших агентов к участию в операции по выявлению японских шпионов европейского происхождения в самих США, но лишив права предпринимать что-либо в Центральной Америке до личного приказа президента".
Конечно, версия о провоцировании Америкой войны с Японией остается версией и по нынешние времена, но и на самом деле было бы глупо полагать, что американское правительство не видело, что Япония неотвратимо идет к большой войне. 13 апреля 1941 года в Москве был подписан пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией сроком на пять лет. Японская армия, как многие тогда полагали, сразу же осталась у разбитого корыта, но в определенных кругах тут же стали раздуваться слухи, что заключение пакта с Советами было отводным маневром для большей внезапности нападения. Но против кого же тогда собрался воевать громадный и во многом самый боеспособный среди всех остальных флотов в мире японский флот? Американцы твердят о том, будто они тогда полагали, что японцы просто пугают всех вокруг, чтобы были посговорчивей.
"…Нелепая басня. — рассуждает бывший посол США в Токио Джозеф Грю после смерти Рузвельта. — 25 декабря 1940 года в доверительном письме к Фрэнку[222] я спросил его, не надеется ли он, что японцы останутся нашими друзьями навечно? В ответном письме 17 января Рузвельт сообщил: "Ни в коем случае".
Тут следует кое-что пояснить. В предшествующее Пирл-Харбору десятилетие Америка сделала для развития вооруженных сил Японии гораздо больше, нежели какая-либо другая страна или даже все страны мира вместе взятые. Экспорт из США в Японию, к примеру, составлял почти 300 миллионов долларов ежегодно, что в шесть раз превышало размеры помощи тому же Китаю, против которого Япония вела кровопролитную войну (и которую США осуждали только на бумаге). Еще в 1933 году (уже после оккупации Японией Маньчжурии, что высветило все планы японской военщины на долгие годы вперед) казначейство США начало политику ревальвации,[223] приобретая по взвинченным ценам золото и серебро, украденное японцами в Маньчжурии и вывозимое ими из оккупированных провинций Китая. Американцы осыпали своего потенциального врага на Тихом океане таким количеством военного и промышленного оборудования, за которое японцы не были в состоянии расплатиться и сто лет, и американцы сами платили за него, финансируя и предоставляя бонусы при продаже драгоценных металлов и, конечно, закупая в невиданных ранее количествах японские товары, что давало Японии твердую валюту для оплаты поставок из других стран. Конгрессмен от штата Вашингтон Джордж Кифи в марте 1941 года публично заявил: "Вооружая Японию, уничтожающую независимость Китая, Соединенные Штаты стали ее самым первым партнером по агрессии, и мы сможем оправдаться только в том случае, если твердой рукой остановим это безумие". Другой конгрессмен, Кеннет Андерсен (от штата Миннесота), спустя несколько месяцев уточнил: "Мы все прекрасно знаем, что скоро наш флот встретится в смертельной сватке с японским флотом, и ему придется сражаться с кораблями, целиком построенными из металла, вывезенного из нашей страны, машины которых будут работать на нашей нефти". Так что достаточно хитрый и расчетливый президент Рузвельт, "откармливая" Японию на убой за счет средств ничего не подозревающих американских налогоплательщиков, ни на секунду не допускал мысли о том, что эта "заморская" страна в один прекрасный момент не окажется в состоянии войны со своим главным благодетелем, и коль скоро об этом знал весь американский народ, регулярно оповещаемый своими вечно чем-то недовольными конгрессменами, то спорить о том, кто против кого в конечном счете готовил агрессию, не приходится.
В свете этих соображений остается только удивляться, что японское главное командование всерьез надеялось захватить американцев врасплох, особенно после того, как к за полтора месяца до нападения к власти в Японии пришел человек, в намерениях которого относительно Америки сомнений не могло быть абсолютно никаких — это был генерал Тодзио, чьим именем даже японские матери пугали своих детей. Трудно также предположить, что американцы не знали об операции, разрабатываемой в штабе адмирала Ямомото с целью удара по Гавайским островам — они могли хотя бы об этом догадываться, потому что о стратегии массированного применении авианосной авиации японцы вопили на весь свет долгие годы, и перед тем, как эту стратегию потребовалось применить на деле, вопли вдруг стихли. Приблизительная дата нападения также не могла представлять для американцев особого секрета. 1942 год (как и все последующие) отпадал по вполне понятной причине — столь смелый план не мог ждать так долго. Во-вторых, это должно было свершиться именно в период между "воцарением" Тодзио и началом зимних штормов в северной части Тихого океана, что сокращало срок ожидания нападения до середины декабря. В третьих, это могло быть только утро воскресенья — вероломные нападения обычно совершаются в первые часы выходного дня, когда нападения никто не ждет, и от японцев ждать какой либо импровизации, отличной от общего, столетиями проверенного правила, было бы неразумно. И наконец самое главное, на чем и основывается большей частью успех любой разведки — это использование сведений, предоставленных захваченными вражескими агентами или агентами-двойниками, и первым в этом списке можно назвать некоего Данко Попова, германского шпиона, который еще в августе 1941 года получил от своих хозяев в Берлине важное задание собрать исчерпывающую информацию об американской военно-морскогй базе в Пирл-Харборе, о чем немедленно информировал своих других шефов — англичан, но когда суть дела дошла до американцев, этот Попов получил от ворот поворот и вынужден был спасаться от праведного гнева директора ФБР Эдгара Гувера, который за неимением лучшего обвинил открывшегося ему патриота в… аморальном образе жизни!
221
Латинская Америка входила в сферу интересов и деятельности исключительно ФБР более двадцати лет вплоть до 1946 года, когда президент Трумэн волевым решением передал эту компетенцию новообразованной Центральной разведывательной группе — прямому предшественнику ЦРУ.
223
Ревальвация — официальное повышение золотого содержания национальной валюты или фактическое повышение ее валютного курса.