Люди отошли от медведицы. Варфоломей с нескольких точек быстро, даже как-то суетливо сфотографировал ее.
— Не торопись, — успокоил его Христофор, — никуда она не денется. Повтори на всякий случай еще раз, продублируй, а потом можешь снимать за работой. На нас не обращай внимания, позировать никто не будет.
— Побольше голову зверя крупным планом, — подсказал Винтер.
Медведица неровно дышала. Иногда по всему телу проходила дрожь.
Чернов передал Христофору регистрационную тетрадь, и тот делал записи под диктовку. Винтер обмерял зверя, диктовал цифры Христофору. Чернов измерил температуру, взял пробу крови, прикрепил ушную метку. Достал из чемоданчика щипцы — это были специальные татуировочные щипцы. Он поставил метку на внутренней стороне верхней губы медведя, в подмышках и пахах.
— Помоги, Варя! — позвал он Варфоломея.
Тот подошел.
— Подержи голову.
Варфоломей сел рядом, положил голову медведя на колени, мысленно прощаясь с жизнью и втайне удивляясь своему мужеству.
Чернов раскрыл пасть медведю и сказал:
— Вот так и держи, чтобы не закрывалась. Все будет как в стоматологическом кабинете.
Он достал другие щипцы, побольше. Внимательно оглядел пасть медведя. Варфоломей закрыл глаза.
— Держи крепче!
Чернов напрягся, и вот в щипцах мелькнуло что-то белое.
— Есть!..
Он аккуратно завернул зуб в ватку, затем положил в бумажный пакет. Отдал пакет Христофору, и тот стал писать на нем номер зверя и число.
— Зуб пригодится для определения возраста, — объяснил Чернов Варфоломею. — Холодно?
— Скорее жарко, — улыбнулся Варфоломей.
— Молодец! В первый раз оно всегда так. Не бойся — я тоже боюсь! — засмеялся он.
Чернов был явно в хорошем настроении, и его деловитость и спокойствие передались всем.
— Вроде бы все. Теперь давайте взвешивать.
Христофор направился к вездеходу за весами-треногой, а Винтер уже успел выстричь на боку номер — такой же, как на ушной метке, и накладывал на выстриг несмываемую оранжево-красную краску.
Варфоломей снова занялся фотоаппаратами. У него кончилась пленка.
Голова медведицы покоилась на снегу, изо рта тонкой струйкой текла кровь — след от операции. Чернов вытер кровь, погладил зверя:
— Скоро пройдет… — И почему-то вздохнул.
Треногу-динамометр укрепили над медведицей, завели под нее брезент, все четыре кольца на углах брезента закрепили одним карабином, и Чернов начал вращать ручку весов, следя за шкалой.
— Сколько? — спросил Христофор.
Медведицу оторвали от наста.
— Сто девяносто семь… восемь… Пиши — двести килограммов.
— Хороша… — сказал Винтер.
— Нормальная.
Медведицу опустили на снег. Чернов отстегнул карабин. Винтер вытащил из-под нее брезент, свернул его, взял треногу и отнес все оборудование в вездеход.
Чернов передал Христофору чемоданчик, тот положил в него щипцы и тетрадь и тоже отнес в машину.
— Прогрей вездеход, — сказал Чернов Машкину.
… Все полезли в машину.
— Вот теперь покурим.
— Как она себя чувствует? — спросил Винтер.
Чернов пожал плечами.
— Транквилизатор будешь вводить?
— Посмотрим.
Им надлежало быть у медведицы, пока она не отойдет, не очухается от действия сернилана. Иногда препарат дает побочные эффекты, и в этих случаях — для предотвращения конвульсий — вводят другой препарат, выполняющий роль транквилизатора.
— Время засечено? — спросил Чернов у Христофора, хотя знал, что засечено, все обязанности и операции были распределены еще накануне.
— Конечно, — ответил тот.
Слюнотечения и конвульсий у зверя не было, и Чернов решил, что вводить транквилизатор нет надобности.
Прошло примерно полтора часа с момента обездвиживания. Медведица свободно двигала головой, шеей, встала на ноги. Снова легла.
— Оживает красавица, — улыбался Чернов.
Прошло еще совсем немного времени, и Чернов скомандовал:
— Ну все. Поехали!
Варфоломей с вездехода сделал последние снимки.
— Куда? — спросил Машкин.
— Хорошего понемножку, — ответил Чернов. — Домой!
В поселке на здании клуба уже висело объявление:
«Сегодня в клубе — развозторг. Все, чего нет в нашем магазине. Приглашаем посетить. Начало в 18.00».
— Лорка приехала, — заулыбался Чернов. — Верно!
— На том самолете, что мы видели на берлогах, — догадался Христофор.
— Давай к дому!
Вездеход помчался к избушке. Наскоро был сооружен ужин, торопливый чай — и вот все засобирались.