Вскоре поднялась суматоха: капитан, собрав всех в церкви, объявил о том, что они должны как можно скорее направляться вслед за Каэлом. Кругом в спешке носились люди, собиравшие всё, что могли унести. Взрослые и дети взваливали на себя как можно больше поклажи, чтобы только не бросать ничего на прежнем месте…
Чуть в стороне от этой суеты держался Анджей. Каэлестис, до того улыбавшийся, мигом посерьёзнел и приблизился к молодому пилоту:
- С тобой всё хорошо? Ты выглядишь… странно.
Черноволосый юноша вздохнул, выдавливая из себя улыбку, и прошептал:
- Да, всё нормально. Тебе не стоит обо мне так беспокоиться. Со мной… всё хорошо.
Говорил он через силу, так, что Каэлестис, не удержавшись, схватил Анджея за плечи и развернул к себе. Пусть Каэл понимал, что юноша ещё не смог до конца смириться со смертью сестёр, но сейчас в его лице виднелось ещё что-то, доселе не тревожившее никого из них. Каэл нервно воскликнул:
- Я же вижу, что ты беспокоишься… Не бойся. Здесь совсем недалеко, и мы, я думаю, быстро доберёмся до обители. Нам даже не придётся подниматься по горам: у вас ведь остались аэромобили…
- Только один – мой. Так что вряд ли выйдет… Скорее всего, придётся идти по серпантину.
- Ничего страшного. Я знаю дорогу, и мы доберёмся до обители. А там всё будет хорошо, слышишь? Не бойся, Андж. Мы дойдём, мы справимся…
Повторяя эти слова, Каэл сам не заметил, как полные боли голубые глаза оказались ближе, чем следовало бы. Анджей медленно, глубоко дышал, словно намеренно задерживая дыхание. Почему-то ощущения чужого дыхания на губах оказалось… приятным. Слишком приятным, чтобы это было нормально. Отчётливо ощущалось тепло чужого тела – ещё немного, и прижмёшься вплотную, и…
Анджей отвернулся:
- Я… я пойду возьму часть припасов. Тебе тоже неплохо бы этим заняться, кстати.
Каэлестис глубоко вдохнул. Ему-то казалось, что он уже всё, что касалось этих странных людей, сумел понять… Теперь ещё какое-то странное чувство, не дающее покоя. Нужно будет потом поискать в какой-нибудь книге, что же это такое… А то уж слишком эти странные эмоции напоминают какую-нибудь болезнь.
========== Старая тайна ==========
Наверное, откуда-то сверху, из-под облаков, могло бы показаться, что по земле ползёт огромная, беспрестанно шевелящая множеством своих ножек гусеница. Тёмная гусеница упрямо двигалась вперёд, пересекая блеклую равнину и направляясь в сторону гор. Но если опуститься, то станет ясно: это вовсе не гусеница, а вереница людей, нагруженных множеством самых разнообразных припасов. У кого-то имелись сумки, а кто-то просто приматывал коробки к своим спинам обрывками ткани. Усталые женщины, сосредоточенные, мрачные мужчины, спотыкающиеся дети, висящие на руках отцов и матерей, братьев и сестёр. У кого-то не было и такой опоры – и эти малыши шли вперёд сами, сбившись в маленькую кучку, где старшие вели за руки младших. И пусть эти дети не были друг другу родными: никто не пытался оставить их, бросить, не дать им шанса на жизнь…
Каэл шёл рядом с Анджеем, почти не ощущая тяжести поклажи на спине: Совершенного занимали совсем другие мысли. Пусть он и сказал, что обитель уцелела, но ведь не было возможности узнать, так ли это на самом деле. Верить в благополучие родных мест Каэлу помогало лишь то, что оставшиеся в обители являлись такими же Совершенными, как он. Эти-то люди уж точно нашли бы способ противостоять любой опасности, что бы ни случилось.
Никто в толпе не говорил: люди берегли силы, понимая, что чем быстрее они доберутся до гор, тем скорее окажутся в безопасности. Здесь, посреди равнин и холмов, они лёгкая и удобная мишень: если сейчас вновь явятся те инопланетные твари и вздумают напасть с воздуха, никто из беженцев не сумеет сопротивляться. Одно дело – сражаться с врагом лицом к лицу, и совсем другое – когда смерть обрушивается с небес, и ты ничего не можешь сделать.
И пусть все молчали, но Каэл испытывал острое желание поговорить с Анджеем. Неважно, о чём. Совершенному просто хотелось услышать голос спутника, перекинуться с ним хотя бы парой слов. Каэлестис хотел этого так, словно бы звук чужого голоса мог помочь ему собраться с мыслями и наконец-то дать определение тому странному ощущению, засевшему близ сердца. Шаг, ещё один шаг по высохшей траве – вперёд, к горам у горизонта. Хорошо, что ещё сохранилась в относительно неплохом состоянии старая дорога, ведущая к вершине нужной горы: по ней идти будет легче, да и потеряться будет почти невозможно. Главное – дойти, не сдаться…
Странно, но сейчас в голове снова слышен тот самый странный голос, о котором Каэлестис в последнее время успел даже немного подзабыть. Сейчас он звучал немного не так, как раньше: словно этот голос немного приблизился, и стало возможно разобрать одно из постоянно повторявшихся в его речи слов.
Аэно.
Неведомый голос повторил это слово на разные лады несколько раз, затем торопливо заговорил – вновь почти неразличимо. Но теперь Каэлестис мог разобрать интонации этого голоса: раньше нежные, спокойные, сейчас они немного изменились. Нет, голос всё так же тепло обращался к нему, но теперь, казалось, старался помочь, подбодрить… В какой-то степени – подтолкнуть.
К вечеру дорога наконец-то пошла в гору, и Каэлестис облегчённо вздохнул: теперь их труднее будет заметить, что бы ни случилось. Теперь вереница людей, за весь день не остановившаяся ни на мгновение, ступала осторожнее: никому не хотелось сорваться вниз. Каэлестис чувствовал сильную усталость, у него уже подкашивались ноги и до безумия хотелось остановиться и присесть. Но его останавливали от вопроса «Может, остановимся и отдохнём?» лица беженцев, полные желания как можно скорее оказаться в безопасности.
- Ещё далеко?.. – негромко спросил Анджей, косясь на Каэла. Бледный, согнувшийся почти пополам под тяжестью своей ноши, он вызвал у Совершенного новый приступ беспокойства. Этим людям – и Анджею тоже – очень тяжело. Вряд ли они смогут идти в том же темпе достаточно долго, пусть и всеми силами не показывают ни страха, ни усталости…
Каэлестис собирался ответить, но в этот момент шедшая чуть в стороне Элис воскликнула:
- Там дома! Смотрите, дома!
Остальные беженцы ощутимо заволновались, переглядываясь между собой. Кто-то радостно смеялся, видимо, решив, что это конец их пути, оказавшегося не столь долгим, как они сочли раньше. Но Каэлестис, вдохнув поглубже, закричал:
- До обители ещё день пути по этой дороге! Я не знаю, что это за дома… Но, думаю, следует осмотреть их. Быть может, мы могли бы остановиться там на ночлег…
Обитатели разорённого войной Пристанища разом стихли: их зародившуюся было радость как ветром сдуло. Теперь вновь отразились во множестве глаз прежние страхи, и Каэлестис хорошо понимал испуг беженцев: ему и самому происходящее нравилось всё меньше и меньше. Он слышал от Ренарда Шевальера, будто бы в горах нет другого жилья, кроме обители; может ли быть, что создатель соврал?.. Но зачем скрывать что-то подобное?..
По мере приближения Совершенный понимал: впереди не жилые дома. На территории близ этого здания, возможно, кто-то работал, но жилых помещений не было видно. Огороженная давно склонившимся от старости забором, который не ремонтировали уже лет пятнадцать, множество указателей с не самыми понятными надписями, таблички у дверей с каким-то старым расписанием, посеревшие от древности стены и осколки стекла в шатающихся от ветхости рамах…