Анджей, до того молча наблюдавший, схватился за голову:
- Это существо, оно же не…
Но в этот миг инопланетянин – или всё же это была женщина? – посмотрел в камеру своими светло-зелёными глазами, белки которых были черны в равной мере со зрачками. Каэлестис чуть наклонился: у него голова шла кругом от обилия нахлынувших мыслей. Едва найдя в себе силы разомкнуть губы, Совершенный прошептал:
- Это… То существо, о котором здесь говорится, это…
Видеозапись продолжалась, и Шевальер хладнокровно вещал с экрана о всё новых успехах. В его речи мелькало множество непонятных даже для Совершенного терминов, но иногда учёный, словно забывая о том, сколь важно «держать лицо», начинал говорить почти по-человечески. Врезалась в мозг, не желая уходить оттуда, фраза, на которой обрывалась последняя видеозапись:
- Сегодня объект был уничтожен, как не представляющий интереса для дальнейших исследований и потенциально опасный. Синтез симбионта успешно завершён. Не для протокола: теперь… пусть это и эксперимент, но, можно сказать, что у меня теперь есть сын.
Каэл смотрел на Шевальера с младенцем на руках – и с какой-то странной грустью видел в глазах жестокого учёного слабый отблеск тепла. Он смотрел на младенца, которого передал после стоящей рядом миссис Вэйлон, и даже, казалось, улыбался. Как бы это было очаровательно, если бы пару секунд назад он не рассказывал так хладнокровно о том, что убил того, кто породил его «сына» на свет… Каэлестис сжал руками виски, но вопрос поражённого Анджея всё равно достиг его:
- Тот ребёнок… Это ты?..
Каэлестис молчал, вспоминая – в который раз – тот странный голос, то странное слово. Но сейчас он наконец-то сообразил: Аэно – это имя. Имя того существа, что томилось здесь в плену. Было ли оно женщиной? Вряд ли, в земном смысле этого слова. Но теперь становилось ясным это странное тепло, исходящее от этого слова. Каэлестис не знал, что такое семья в привычном понимании. Он знал, откуда берутся дети, но никогда не спрашивал Шевальера, кто породил его самого?
Теперь у Каэла был ответ. Но почему-то ощущать себя сыном подопытного инопланетного создания и жестокого человека, пусть и пытавшегося по-своему полюбить Каэлестиса, было совсем не приятно. Скорее – даже больно.
========== Верный путь ==========
Пусть запись уже оборвалась, Каэл всё ещё смотрел на потемневший экран. Отчасти – потому, что никак не мог привести в порядок хаотично кружащиеся мысли, а отчасти – оттого, что не мог заставить себя посмотреть на Анджея. Война, хаос… Может ли быть, что всё началось лишь из-за крови этих существ? Из-за того самого организма-симбионта, который позволяет людям поддерживать свои тела вечно молодыми?.. И он, Совершенный, - носитель этого симбионта, созданный, скорее всего, как постоянный источник своеобразной «таблетки от старости»? А ведь ещё Шевальер говорил о какой-то девушке. Может ли быть, что эксперименты, проводившиеся над Аэно, были неоднократными? Вопросы, вопросы… И все ответы, скорее всего, скрыты здесь, в этой маленькой и вроде бы заброшенной лаборатории. Но ведь Анджей… Что он скажет? Ведь теперь и дураку ясно, что воюют люди и пришедшие с неведомой планеты существа не просто так… Скорее всего, теперь его возненавидят – и будут вполне правы.
На плечо легла чужая ладонь, и Каэлестис вздрогнул: отмалчиваться теперь не было никакой возможности. Нужно было срочно найти правильные слова – и Совершенный, неуверенно запинаясь, прошептал:
- Прости. Я не знал. Я в самом деле не знал, и…
- Я не судья, Каэл. Не оправдывайся передо мной.
Голос Анджея звучал ровно, почти не дрожал: невозможно было понять, что чувствует молодой пилот. Каэлестис осторожно сжал в своей руке его ладонь, продолжая шептать:
- Если бы я мог, если бы…
- Не оправдывайся, - Анджей чуть наклонился, так, чтобы их лица оказались вровень. Сейчас Совершенный смотрел в глаза своего спутника, и видел в них лишь странное напряжение. Ни боли, ни злобы, ни сожаления – ничего, лишь немой вопрос, суть которого Каэлестис не мог разобрать.
- Не оправдывайся, - вновь повторил Анджей, кладя и вторую руку на плечо Каэлестиса. – Просто скажи: ты хотел бы, чтобы это закончилось? Ты хотел бы остановить войну? Ты хотел бы… сделать мир не таким, какой он сейчас, изменить его?
- Да, - односложно ответил Каэлестис, не зная, какого ответа ждёт от него собеседник. Сердце колотилось чрезмерно быстро, периодически замирая: так спортсмен на пару мгновений приостанавливается после долгого бега, дабы отдышаться и продолжить путь. Что, если Анджей действительно возненавидит его? Это же простая логика…
Но неожиданно Анджей, со странным облегчением вздохнув, закрыл глаза и улыбнулся:
- Хорошо.
Всё-таки странный он: в который уже раз умудряется поступать не по логике, а по какому-то своему внутреннему велению… Интересно, как он это делает?
- Разве это не достойное желание – искупить грех того, кто некогда начал войну? – спокойно произнёс Анджей. – Я знаю тебя, Каэл. Я знаю, что ты не плохой человек… И без разницы – Совершенный или нет. Не ты начал убивать тех существ. Ты… ты не в ответе за то, что сотворили те, кто был до тебя, если желаешь искупить эту вину.
- Так велит твоя вера? – всё ещё пытался понять Каэлестис. Анджей печально улыбался, глядя на собеседника:
- Нет. Так говорю я.
Каэлестис, не моргая, смотрел на собеседника ещё некоторое время. Острое чувство близ сердца становилось невыносимым, холодным и одновременно обжигающим, точно сухой лёд. Решив, что это неплохой способ сменить тему, Каэл снова заговорил:
- Можно… я тебя спрошу кое о чём?
Анджей внимательно посмотрел на Совершенного, показывая, что слушает. Тем временем Каэлестис пытался как можно правильнее сформулировать вопрос:
- Я… я не знаю, как это чувство называется. Может, ты поймёшь…
- Чувства бывают разными, и их много. Поточнее можно? – Анджей вёл себя так же, как раньше, словно ничего не случилось. Если бы Каэл не знал его, тотчас решил бы, что Анджей успокоился. Но где-то в голубых глазах виднелся отголосок боли. Каких же усилий ему, наверное, стоило не обвинить в чём-то собеседника, более того – простить его. Совершенный, сглотнув, прислушался к себе и еле слышно заговорил:
- Что, если я хочу всегда оставаться рядом с… одним человеком? Хочу защищать его. Хочу, чтобы он никогда не плакал. И… и ради этого человека я хотел бы остановить войну. Это… странно, да?
Анджей смотрел на Совершенного – и в его взгляде читалось недоумение. Будто он не понимал, чем вызвана такая резкая смена темы. Или же не понимал что-то другое. Может, он тоже не знает, есть ли у этого чувства отдельное название?
- А этот человек… кто это?
Неясное волнение, жар и холод, одновременно бушующие где-то внутри… Каэлестис прерывисто выдохнул: