Она поставила кипятить воду, когда еще заслышала воющий шум автомобиля на подъездной дороге, растворимый кофе уже был в чашке. Она заварила его и сказала: - Ты должен с ним поговорить, Гарри. Ему нужно знать сегодня.
- Знать сегодня! Знать сегодня, - он грубо передразнил ее. Он обжег губы о кофейную чашку и сказал: - Чего ты от меня добиваешься, Маргарет? Как я могу принять такое решение? Сегодня я снял трубку и позвонил психологу компании и, когда ответила секретарь, сказал, что ошибся номером. Я не знал, что ему сообщить.
- Я не пытаюсь давить на тебя, Гарри. Но ему нужно знать.
Владек поставил чашку и зажег пятидесятую за день сигарету. Маленькая столовая - она таковой не являлась, а представляла собой уголок для полузавтрака крошечной кухни, но они называли его столовой даже между собой - была наполнена Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал чашечно-ложечные обои. Томми-защитное устройство на плите. Один пустой стул цвета морской волны, не сочетающийся с остальными на кухне, который Томми методично продолбил ручкой ложки. Он произнес: - Я знаю, что моя мать велела бы поговорить со священником. Может, так и следует поступить. Но мы здесь даже ни разу не были на мессе.
Маргарет села и взяла себе одну из его сигарет. Она по-прежнему была привлекательной женщиной. Она не набрала ни фунта после рождения Томми, правда выглядела всегда уставшей. Она медленно и откровенно промолвила: - Мы же договорились, Гарри. Ты сказал, что поговоришь с миссис Адлер и ты поговорил. Мы договорились, если она не считает, что Томми когда-нибудь поправится, то поговорим с доктором Николсоном. Я знаю, что тебе тяжело и от меня мало пользы. Но я не знаю, что мне делать и должна предоставить тебе решать.
Гарри посмотрел на жену с любовью, безо всякой надежды и в ту же секунду зазвонил телефон. Разумеется, это был доктор Николсон.
- Я не принял решение, - сразу же ответил Гарри Владек. - Вы слишком торопите меня, доктор Николсон.
Далекий голос звучал спокойно и уверенно. - Нет, мистер Владек, тороплю вас не я. Сердце другого мальчика остановилось час назад. Вот, что торопит вас.
- Так он умер?! - вскрикнул Владек.
- Он подключен к аппарату искусственного кровообращения, мистер Владек. Мы можем поддерживать его жизнь, как минимум восемнадцать часов, может сутки. Мозг в порядке. На осциллоскопе очень хорошие ритмы. Совместимость тканей с вашим ребенком удовлетворительная. Лучше, чем удовлетворительная. Есть рейс из аэропорта Кеннеди в 6 часов 15 минут утра и я зарезервировал места для вас, вашей жены и Томми. Вас встретят в аэропорту. Вы можете добраться сюда к полудню, время у нас есть. Одно лишь время, мистер Владек. Теперь все зависит от вас.
Владек разъяренно бросил: - Я не могу решить! Вы не понимаете? Я не знаю как.
- Я понимаю, мистер Владек, - ответил далекий голос и, как это ни странно, подумал Владек, похоже, он действительно понимал. - У меня есть предложение. Не хотите ли приехать, невзирая ни на что? Думаю, вам поможет выйти из затруднения, если вы увидите ребенка, можете поговорить с его родителями. Они полагают, что в долгу у вас, пусть даже все слишком далеко зашло и хотят поблагодарить вас.
- О, нет! - воскликнул Владек.
Доктор продолжал: - Все, что они хотят для мальчика, так это право на жизнь. Ничего другого они не ждут. Они дадут вам право опеки над ним - вашим ребенком, он ваш и их. Он очень славный малый, мистер Владек. Восемь лет. Превосходно читает. Мастерит модели самолетов. Они разрешали ему кататься на велосипеде, потому что он был смышленый и ответственный, в аварии нет его вины. Грузовик вылетел прямо на тротуар и сбил его.
Гарри дрожал. - Меня как будто задабривают, - резко выпалил он. - Из чего я делаю вывод, что могу обменять Томми на кого-то умнее и получше.
- Вы не так меня поняли, мистер Владек. Я лишь хотел, чтобы вы знали, какого мальчика можете спасти.
- Да вы даже не знаете, что операция пройдет успешно!
- Нет, - согласился доктор. - Полной уверенности нет. Могу сказать, что мы проводили трансплантацию у животных, включая приматов, трупы людей и пару умирающих больных, но вы правы, мы никогда не производили пересадку в здоровое тело. Я дал вам ознакомиться со всеми записями, мистер Владек. Мы просмотрели их с вашим личным врачом, когда впервые обсуждали перспективы пять месяцев назад. Это первый случай с тех пор, когда имелась высокая совместимость и реальная надежда на успех, но вы правы, случай еще непроверенный. Если только вы не поможете нам проверить. Как бы там ни было, я считаю, что все получится. Но никто не может знать наверняка.
Маргарет покинула кухню, но Владек знал, где она находилась по скрипучему щелчку в телефонной трубке: в спальне, слушая по смежному телефону. Наконец, он сказал: - Я не могу сейчас говорить, доктор Николсон. Я перезвоню вам через полчаса. Больше я ничего не могу сделать.
- Это уйма времени, мистер Владек. Я не сдвинусь с места в ожидании вашего звонка.
Гарри сел и допил остаток кофе. Приходится разбираться во множестве вещей, чтобы справиться, размышлял он. Что ему было известно о пересадках мозга? С одной стороны, многое. Он знал, что хирургическая часть должна быть транспарентной, но существовала проблема отторжения пересаженной ткани, которую доктор Николсон считал преодоленной. Он знал, что все доктора, с которыми беседовал, а он переговорил с семерыми, соглашались, что с медицинской точки зрения все звучит достаточно убедительно и каждый из них тактично замолкал, когда речь заходила о правильности решения. Оно было за ним, не за ними, сказавшими все порой просто своим молчанием. Но кто он такой, чтобы решать?
Маргарет появилась в дверях. - Гарри, пойдем наверх и посмотрим на Томми.
Он грубо ответил: - И мне станет от этого легче убить своего сына?
Она сказала: - Мы все выяснили, Гарри и согласились, что это не убийство. Чем бы это ни было. Я лишь считаю, что Томми должен быть с нами во время решения, даже если он не знает, что мы решаем.
Они оба подошли к нестандартной детской кроватке с лежащим сыном, смотря при свете ночника на длинные светлые ресницы рядышком с пухлыми щечками и выпученными губками вокруг большого пальца. Чтение. Модели самолетов. Езда на велосипеде. Против быстрого наброска лица и периодического, заветного, бурного, ранимого шквала поцелуев.
Владек простоял там все полчаса, а потом, как и обещал, вернулся на кухню, снял трубку и стал набирать номер.