Летом 1914 года Алексея Бахмутского призвали в армию и, как опытного мастера, о чем указывалось в сопроводительном письме с шахты, определили в команду связистов, а оттуда направили на военный завод. Не зря в народе говорят про умельцев — золотые руки, они ко всякому делу бывают способны. Далека вроде бы добыча угля от военной связи, но и тут Алексей сумел отличиться: предложил телефонно-фонический вызов для телеграфных аппаратов. Изобретение оказалось настолько удачным, что вскоре стало применяться на всех военных телеграфах.
Уже после революции вернулся Бахмутский в родные края. Сразу же пошел в поселковый Совет, попросился в шахтеры.
— Что значит в шахтеры? — поправил его председатель Совета. — Фамилия твоя здесь известная. Раз уж буржуи в мастера выдвигали, так нашей рабоче-крестьянской власти грех тебя не приметить. Пойдешь механиком. Налаживать, браток, все с самого начала надо. Только теперь по-новому…
В этом же, 1920 году Алексей женился на черноглазой Наталке, дочери местного железнодорожника, которая стала его верным другом на всю жизнь…
Глядят друг на дружку через гладь Северского Донца города — совсем еще молодой Северодонецк и старый Лисичанск со знатной родословной. Неподалеку от центра, где теснятся городские кварталы, в Лисичьей балке, был заложен в 1795 году рудник. Его угольные копи считаются первыми в Донбассе. На них за первое десятилетие, по архивной справке, было добыто 2200 тысяч пудов топлива. Но еще много раньше местные жители пользовались «горючим камнем». И с металлом дружили. Кузнечное, литейное, ювелирное ремесла процветали уже в Киевской Руси. Позже, в XVI–XVII веках, Россия опережала многие страны по производству черных и цветных металлов. Правда, при их выплавке пользовались тогда древесным углем, и только при Петре I английские купцы стали ввозить на Русь незначительное количество угля.
В 1703 году рудознатец В. Лодыгин получил повеление Петра I искать по всей стране места залеганий руд и топлива. Входил в число его помощников подьячий из крепостных Григорий Капустин. Вот его-то и отправил Лодыгин в 1721 году искать уголь в район рек Дона и Кундрючей. Можно предположить, что именно тогда Капустин и обнаружил на территории нынешнего Донбасса выходящие кое-где прямо на поверхность угольные пласты. Сообщение о начале добычи «горючего камня» в районе Бахмута (теперь город Артемовск) относится к январю 1724 года. Добывали уголь примитивно — били ямы-колодцы, воротом вытягивали груженые бадьи на поверхность. И только в 1795 году, как уже упоминалось, заложили первый рудник (слово «шахта» в нынешнем его смысле вошло в употребление гораздо позже).
Там, где ныне привольно поднялся белокаменный город Первомайск, в далекие годы терялись в перелесках землянки беглых селян. По преданию, один из офицеров гусарского Вахмутского полка жалован был за верную службу матушкой-Екатериной этими землями. Места привольные — река, лес, озера с рыбой. А какая охота! Обосновался новый помещик и, не мудрствуя лукаво, назвал поселение своим именем — Александровкой. Позже Петрово-Марьевское товарищество заложило здесь первый рудник, в который входили шахты «Мария», «Наклонная», «Волков», «Касаткин», «Эрнест». А шахта «Внуки», принадлежавшая помещику Чечикову, появилась тогда на месте нынешнего Первомайска. В канун первой мировой войны поднялся здесь и копер шахты «Альберт», к истории которой мы еще вернемся.
Обушок, кайло, лопата — вот те нехитрые инструменты, с помощью которых добывали в ту пору уголь. Жили угледобытчики в землянках и казармах с земляным полом, в чем работали, в том и спали. В старом путеводителе сказано: много кабаков, две церкви, больница на двенадцать коек с фельдшером и акушеркой, начальная школа на пятьдесят детей. И с 10–12 лет шахтерских сыновей ожидала дорога отцов и дедов — от выборки породы до саночника или забойщика. На санках вывозили уголь из лав, волокли их на четвереньках за цепь, упираясь железными зубьями подошв в твердую почву. По штреку вагонщики докатывали составы к стволу. Позже появилась профессия коногона, когда для откатки начали применять лошадей. А забойщики — те рубили уголь обушками. И лишь понаслышке знали донецкие горняки, что есть такие чудо-машины — врубовками называются, этакое заморское диво!
В 1924 году механик Бахмутский взялся внедрять на шахте купленную за границей врубовую машину. А когда мощным потоком пошел из механизированной лавы уголек, он был выдвинут на должность главного механика Первомайского рудоуправления, объединявшего более десяти шахт. Случилось так, что в это время задержались с прибытием механики немецкой фирмы «Эйгофф», обязанные по договору смонтировать и пустить в лавах Первомайского рудоуправления пять врубовых машин — новинок горной техники. А может быть, фирма сознательно задержала своих специалистов, чтобы поднять оплату за монтаж — такое тоже бывало. Алексей Иванович вызвался пустить машины своими силами.
— Так их же разобрать надо — это раз, — управляющий загнул палец. — Затем в лаве смонтировать — это два, опробовать — это три. А если что полетит к чертям собачьим? Кто отвечать будет?
— Никто отвечать не будет, — спокойно ответил Бахмутский.
— Как это? — не понял управляющий.
— Да ничего не случится, даю слово.
Дело серьезное. Собрался техсовет рудоуправления. Спорили недолго: всем было ясно, что врубовки без дела стоять но должны. Бахмутскому разрешили взять с любых шахт механиков и слесарей, но с одним условием — чтобы конфуз не получился: иначе осмеют иностранцы. В те дни, когда на шахтных дворах внимательно и неторопливо разбирали врубмашины, обратил внимание Бахмутский на слесаря Федора Чекмарева: за что парень ни возьмется, все горит в руках. За эти трудные дни познакомились ближе. И так получилось, что незаметно стал Чекмарев первым помощником главного механика. Разбирали врубовки, помечали мелом номера на узлах и деталях, бережно опускали по стволу, доставляли в забои, вновь собирали. А перед тем на поверхности одну из машин несколько раз собирали, а затем вновь демонтировали — для опыта. Тогда еще Бахмутский внес несколько усовершенствований в редуктор и электрическую схему. А когда трудности остались позади и новенькая машина стояла наготове в забое, Алексей Иванович сам включил привод. Бар врубовки легко вошел в нижнюю пачку пласта, и Федор Чекмарев от радости заколотил лопатой по рештакам транспортера, выбивая из гулкого железа побздную дробь. На другой день в лаву спустилась комиссия из треста и партийного комитета. Врубмашина прошла всю лаву без единой заминки, и Бахмутский, перемазанный, весь в угольной пыли, принимал поздравления прямо в штреке. За короткий срок пустили и другие машины на шахтах «Труд» и «Альберт». Прибывшие наконец немецкие механики никак не могли понять, что означает «пустили сами», пока их не привели в забой. Позже они подробно записали рассказ Бахмутского о внесенных усовершенствованиях, неопределенно покивали головами…
— Обжулили нас капиталисты, — поделился через несколько месяцев управляющий трестом с главным механиком Бахмутским. — Все твои поправки фирма внесла в новую серию машин. За свои выдали.
Бахмутский растерянно развел руками.
Теперь к домику главного механика подъезжали дрожки, и, пряча усмешку, кучер степенно говорил «начальству»:
— Карета подана.
В семье Бахмутских росло трое сыновей — Владислав, Игорь и Вениамин. Наталка сокрушалась, что младший, Венька, когда ему отмечали три годика, не узнал отца, плакал и рвался из его рук к бабе Соне. Тогда жена укоризненно сказала, что скоро дети совсем от рук отобьются, поскольку и по выходным, когда все люди семейно время проводят, ее муж почему-то в шахте прячется.