Одним из наиболее спорных вопросов является оценка советской политики обоседления и коллективизации кочевников как «акта геноцида». В. Михайлов пишет, что «в три года коллективизации [Ф.И.] Голощекин69 сделал с Казахстаном примерно то же, что Пол Пот с Кампучией»70 (как известно, в 1975–1979 гг. последний развернул в этой стране геноцид). Р. Киндлер сделал вывод, что эскалация коллективизации и обоседления «поставила местное общество на грань уничтожения», При этом, по его мнению, в период голода в Казахстане в 1932–1933 гг. «все попытки спасения со стороны большевиков имели целью главным образом не помощь голодающему населению, а поддержку слабеющей экономики и сохранение социального контроля»71. В то же время Р. Дэвис и С. Уиткрофт хотя «отнюдь не снимают со Сталина ответственности за голод», однако полагают, что «советское руководство боролось с кризисом, отчасти вызванным его ошибочными политическими решениями, но тем не менее неожиданным и нежеланным»72. С.Ш. Казиев сделал вывод, что «массовая гибель людей и откочевки сотен тысяч скотоводов за пределы страны в Центральной Азии были результатом ошибок и “перегибов” строителей нового общества, а не преднамеренным этноцидом “отсталых” народов. Советское государство никогда не планировало физического уничтожения этнических общностей»73.
Спорным остается вопрос о наличии этнического фактора в советской политике по отношению к кочевникам. Есть мнение, что отношения между кочевыми этносами и властью были конфликтными по вине последней, а также что обоседление и коллективизация кочевников имели этнический аспект (лишение традиционной идентичности и пр.). Т. Мартин считает, что в период коллективизации «в Казахстане местные русские выместили свой гнев на казахах-кочевниках, в одночасье лишившихся защиты»74. Т.К. Алланиязов сделал вывод, что во время восстания в Каракумах в 1931 г. туркмены и казахи «отстаивали свои законные права жить так, как жили их отцы, деды и прадеды»75. Однако В.Г. Чеботарева пишет, что после Октябрьской революции именно «для русских и украинских крестьян, казаков наступило время расплаты за колониальную политику русского царизма»76. А. Томас отмечает, что политика перевода кочевников была разработана не в Москве, а, «по-видимому… в казахской партийной организации», и такая политика «была результатом глубоко высокомерного отношения к кочевничеству, разделяемого многими русскими и казахскими (курсив мой. – Ф. С.) коммунистами с первых дней Советской власти»77.
Не до конца проясненным вопросом остается связь депортаций народов, осуществленных в СССР в 1930—1940-х гг., и освоения территории «кочевых» регионов. В целом историки не пришли к единому мнению о причинах депортаций народов СССР во время Великой Отечественной войны: в основном указываются «устрашение», «возмездие» противнику и его союзникам в связи с началом войны, наказание за «пособничество» врагу во время оккупации, «превентивные меры» и освобождение стратегически важных областей страны от «потенциально нелояльного» населения, решение национального вопроса78. Тем не менее отмечаются и экономические причины, что напрямую касается судьбы «кочевых» регионов, в которые были переселены депортированные люди. С.Ш. Казиев пишет, что с 1929 г. Казахстан оказался открыт не только для добровольного переселения, но и для массовых депортаций. Кроме того, после голода начала 1930-х гг. здесь возник острый дефицит трудовых ресурсов79. Л.П. Белковец отмечает, что в предвоенный период «советское руководство намеревалось заселить малоосвоенные территории Сибири, Казахстана и Средней Азии, создав на них прочную тыловую базу для предстоящей войны»80. И. Огайон сделала вывод об актуальности цели освоения этих регионов в годы Великой Отечественной войны81, а С.И. Асхаков говорит о том же относительно послевоенного периода, когда из этих регионов были реэвакуированы специалисты, отправленные туда в годы войны82. Р. Киндлер считает, что задачей заключенных и спецпоселенцев было в том числе освоение целины83. Т.Е. Васильченко сделала вывод, что «депортации… соответствовали концепции принудительного труда, считавшегося экономически эффективным. Именно поэтому всех депортированных расселяли по богатым природными ресурсами, но малонаселенным районам страны»84.