- И что решила? – услышала я его тихий вопрос, в котором не было ни капли сарказма.
- Пока ничего.
Он оказался рядом, я почувствовала силу, исходящую от него:
- Надеюсь, ты не думала прыгнуть с балкона и тем самым отнять голос у «тела»? – я вскинула на Братика взгляд, и он прочитал в нем ответ на свой вопрос. Это мужчине не понравилось: - Оставь эти мысли, Алиша. В твоем теле очень много древней магии, а с ней не так-то просто умереть. А вот покалечится и испытать жуткую боль, это запросто, - его слова прозвучали как угроза, и я отвернулась. Мужчина тихо заметил: - Они твои рабы, Алиша, они делают то, что велишь им ты. Ты должна была их остановить и жестоко наказать за своеволие.
- Ага, как же. Как будто так просто остановить две скалы.
Братик взял меня за локоть и повернул к себе:
- Тебе не нужна сила, чтобы командовать ими. Тебе достаточно слов.
- Я была не в том состоянии, чтобы вещать умные речи и быть услышанной. И они этим прекрасно воспользовались.
В его взгляде появилось непонимание:
- О чем ты?
- Об этой чертовой магии, гром её разрази! Наверное, магия стала выходить из берегов моего тела, делая меня больной и безвольной. Хотя ты говорил, что у меня еще есть время, и я могу повременить.
Взгляд Братика стал напряженным, и я поняла, что со мной что-то не ладно. Он всматривался в меня так, как будто хотел просканировать душу:
- Так не должно быть. Алишер могла спокойно обходиться без секса неделю, а то и дольше. Иногда именно так она мучила своих рабов.
Я вырвала свою руку из его захвата, а свою душу из сетей его глаз-сканеров:
- Но я не она.
В его взгляде поселилась тьма:
- Ты именно она, моя сестра Алишер. И лучше тебе поскорее свыкнуться с этой мыслью. А теперь иди и покажи своим рабам, кто их госпожа, или это сделаю я.
Я нервно сглотнула, прогоняя из головы жуткие картинки его расправы над мужчинами, и быстро скрылась в спальне, плотно закрывая балконную дверь. Вот и поговорили по душам, по-семейному, так сказать.
Совет 6. Говори то, что думаешь, но думай, что говоришь.
Я потянулась в постели и открыла глаза. Было позднее утро, и солнце пробивалось сквозь плотные шторы. Я повернула голову и тут же села – в нескольких метрах от моей кровати на коленях стояли Рон и Стэф, а злосчастная плеть, которую я спрятала в неудачном месте, лежала перед ними на полу. Не поднимая на меня глаз, Рон произнес:
- Час нашей расплаты, госпожа. Накажи нас за эту ночь, делай что, хочешь.
И чего же я хотела? Того, чтобы они немедленно убрались из моей спальни и не портили мне утро. Мне хватило того, что они испортили мне ночь.
- Оставьте меня.
- Твой брат сказал, что ты недовольна нами. Что ночью мы не смогли ублажить тебя так, как ты того хотела, госпожа, - смерено ответил Рон. – Мы виноваты, а значит, не уйдем, пока не примем наказания.
Вот заладили как попугаи – расплата, наказание, виноваты. Если виноваты, просите прощения, обещайте, что больше так делать не будете и проваливайте. Или простое словесное извинение здесь не в ходу? Они восприняли мое молчание по-своему: Стэф взял в руки плеть и поднялся, а Рон повернулся ко мне обнаженной спиной. Стэф размотал кожаный шнур плети и сказал:
- Мы сделаем все сами, госпожа. Просто скажи, когда остановиться.
Крик застрял в горле, когда Стэф взмахнул плетью. Я не знаю, о чем думал мой мозг, хотя вроде он был старым и знакомым, когда заставил тело прийти в движение. Я не знала, что мое тело способно развить такую скорость, хотя я пока мало чего знала о своем новом теле. Уже через мгновение я остановила плеть, не дав той нанести первый удар по коже Рона. Хотя это было не совсем верно – плеть все же нанесла удар, но не по мужской спине, а по моей руке, которая хотела её остановить. Кожаный наконечник на миг обвился о предплечье и тут же разжал жгучее объятие. Я резко втянула воздух, прерывая болезненный вскрик. На моей обнаженной коже мгновенно вспыхнул алый след – поцелуй плети.
Время остановилось, пока мы втроем осознавали произошедшее. А когда осознали, мир завертелся с ускоренной силой. Я быстро потерла пострадавшую кожу, и прикусила губу, чтобы сдержать неуместные сейчас слезы. Рон резко повернулся и тут же вскочил на ноги, на его лице я прочитала настоящий ужас. Стэф яростно отшвырнул плеть в угол комнаты и упал передо мной на колени – в его взгляде появилась смертельная безысходность. Он протянул ко мне руку, но коснуться не посмел, с его губ сорвалось тихое:
- Госпожа…
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, ведь мне сейчас нужно успокоить еще двоих:
- Ничего страшного. Совсем не больно, - я заглянула в глаза Стэфу и даже улыбнулась: - Ты ведь не специально.
Вот так смотрят на умалишенных родственников, когда осознают, что пора сдавать тех в психушку. Стэф смотрел на меня именно так. Я не хотела в местную психушку, уверена там мне не понравится. Но и становиться злобной мстительной стервой я тоже не хотела. Я нашла взглядом злосчастную плеть и тут же двинулась за ней. Подняв плеть с пола, я распахнула дверь и вышла на балкон. Замахнувшись, как следует, я с неимоверным наслаждением швырнула плеть в океан – надеюсь, поблизости нет Зеленых, и мне не выпишут штраф за загрязнения местных вод. Картинно отряхнув руки, я развернулась к удивленным мужчинам, которые стояли в двери:
- Больше никаких телесных наказаний. Никогда.
- Интересно, - протянул знакомый голос.
Братик был мастером появляться в неподходящем месте в неподходящее время. Я быстро взглянула в его сторону и испугалась пытливого взгляда – он смотрел на меня как на провинившегося ребенка, которого непременно накажут. Теперь всех троих накажут за мою несдержанность. Я разлепила губы, и слова вырвались из меня сами собой, не успев посоветоваться с разумом:
- Мы сегодня уезжаем домой. Пора нам и честь знать, - я посмотрела на своих рабов: - Собирайте вещи.
Их так сильно обрадовала эта новость, что они сразу забыли о ненормальном поведении своей хозяйки. Мужчины быстро кивнули и исчезли в спальне. Братик сложил на груди руки и протянул:
- Ты уверена в своем поспешном решении, Алиша?
- Да.
На мужском лице появилась ухмылка:
- Новая версия Алишер, в отличие от старой, совсем не умеет врать.
Я открыто посмотрела на Братика:
- Ничего, научусь. Как ты сказал? Хочешь жить умей вертеться.
- Вертись на здоровье. Только смотри, чтобы голова не закружилась. Падать будет больно.
- Если вдруг закружится, я ведь всегда могу прилечь на черную софу. Ту, что стоит в твоем кабинете. Так ведь?
Я поняла намек мужчины о расправе надо мной, если забуду кто я, и кого должна слушать. А он понял, что я поняла. Как хорошо, когда в семье есть взаимопонимание.
Совет 7. Не бойся сказать о том, что нравится.
Путешествие было долгим, но не утомительным, потому что я проспала всю дорогу. Карета была удобной, а гора подушек и мягких одеял в совокупности с легким покачиванием рессор располагали ко сну.
К ночи мы были дома – они были дома, а я уже никогда домой не попаду. Грустные мысли одолели меня, когда я рассматривала большой замок, на холме. «Мой милый дом» показался мне совсем негостеприимным, и когда я ступила под его крышу, поняла, что это еще легко сказано. Я окунулась в хоррор зловещей готики: давящая атмосфера стен из отполированного темного камня, кроваво-красный цвет тяжелой драпировки, мебель из черного дерева с вырезанными на ней жуткими мифическими существами, мерцающий свет свечей в массивных золотых подсвечниках. Здесь точно по коридорам ходят полупрозрачные приведения-призраки, в подвалах живут клыкастые оборотни-убийцы, а в высоких башнях спят кровососущие вампиры-летучие-мыши. И это родной и милый дом, в который они так стремились вернуться? Это тот дом, где я должна успокоиться, прийти в себя и стать собой? Интересно кем это – собой? Злобной ведьмой, госпожой-садисткой или сумасшедшей некроманткой?