Понятно, последняя причина здесь ключевая. Кот он же не дурак разрешать селить Люсеньку рядом с любимым креслом и непосредственной близости от своего хвоста. А вот рядом с моей кроватью – всегда пожалуйста.
– И не пыхти, – в разговор вмешался кот, – я хоть был и не обязан, раздобыл для тебя часы.
Он указал лапой на стену.
Да, это определенно было нечто почти похожее на часы: две крупные ядовито-розовые цифры – шесть и двенадцать, и две насечки там, где должны быть девять и три. Только стрелка почему-то только одна, маленькая, которая сейчас указывала на пространство между шестью и девятью. Прямоугольный циферблат, искажавший пространство и мешавший адекватному восприятию, добивал любую возможность догадаться, который сейчас час. А еще всю эту красоту обрамляла массивная фиолетовая рамка с цветочками, которые подозрительно походили на Люсенькины.
– С-спасибо, – поблагодарила я. Подарок впечатлял.
– Не за что, – кот высокомерно задрал морду. – А где моя чернильница? Надо ее почистить, небось, запачкала вчера.
Ох, чуяло сердце, что моя косорукость еще аукнется….
– Видишь ли… Ввиду независящих от меня обстоятельств и совершенно не по моей вине, а токмо волею случая, твоя чернильница… – я набрала воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании, – героически пала в неравном бою с суровой реальностью.
– КАК?! – кот вскочил, шерсть дыбом, хвост трубой, глаза метают молнии.
Мне стало не по себе.
– Я сожалею и куплю тебе новую.
– Это была последняя реликвия мурмоего рода! Да еще мой пра-пра-пра-дедушка ходил с ней на занятия. Пять поколений моих предков не смогли с ней ничего сделать, а ты разгрохала, не успев выйти из дома!
Я представила себе пра-пра (сколько там было?) пра-дедушку кота, такого же черного и усатого, наверняка еще в островерхой шляпе, украшенной золотыми звездами. И как он идет на занятия на задних лапах, передними бережно придерживая реликвию. Образ получился настолько нелепый, что я не сдержала смешок.
– Тебе еще и смешно?!
– Нет, что ты, это от расстройства. Мне и раньше было очень жалко твою чернильницу, а уж когда оказалось, что она для тебя так много значит… ой, кажется, у меня начинается истерика, – я, не в силах сдержаться, снова хихикнула.
– Не надо истерики! – поспешно остановил меня кот. – Так уж и быть, не буду мур тебя выгонять. Давай сюда осколки.
– Какие осколки? – насторожилась я.
– Моей чернильницы. Ты их не собрала?! – кот, вернувший было прежнее благодушие, снова ощерился.
– Но я же не знала.
– А что ты вообще знала! Иди и без осколков не возвращайся, – заявил хвостатый, недовольно отвернулся и принялся нервно вылизываться.
Я не сдержалась и завыла, падая обратно на подушку. Да что за жизнь?! Все от меня чего-то хотят. А сама я была бы довольна, если бы меня просто оставили в покое.
– Ты… чего? – подошедший Эдик потыкал меня в плечо когтистой лапкой. – Так из-за чернильницы расстроилась?
– У-уууууу, – протянула я, закрывая голову подушкой.
А ведь еще на занятия.
– Хватит выть, – возмутился кот. – Я же не вою, хотя терплю в своей комнате нахлебников, которые еще умудряются ломать ценные вещи. И вообще, иди уже на завтрак. А то тебе сегодня пруд от тины очищать.
– Какой пруд? – я высунулась из-под подушки.
– Русалочий, – недовольно буркнул кот.
– А занятия?
– Отменили из-за ночного происшествия. И всем, кто в нем участвовал, влепили по два часа хозработ. Хоть делом займешься.
– Чем по вечеринкам шастать, лучше бы про наше расследование вспомнила, – буркнул недовольный Эдик. – Я вот во всем себе отказываю…
– Угу, вижу, – я выразительно посмотрела на Люсеньку, цветочки которой очень подозрительно присматривались к моим ногам. – Все, я в душ и на завтрак. Хоть помыться в тишине.
Но в тишине не получилось.
Глава 24
– Что это б… за х… такая! – ругалась я через пять минут, в безуспешной попытке оттереть непонятную загогулину, появившуюся чуть пониже ключицы.
Я вообще-то редко использую нецензурную лексику, но случай оказался уж очень подходящим.
По цвету загогулина напоминала выцветшую татуировку, по форме – ромб с закругленными углами и сильно вытянутой нижней частью. И еще вчера этой гадости на моем теле не было. Ну не могла же я на вечеринке до такой степени утратить над собой контроль, что согласилась на тату. Да и кто бы мне его делал? И почему тогда рисунок такой блеклый? Да и не болит совсем, на свежую не похоже. Изображение тоже дурацкое. Никогда бы не согласилась такое на себе рисовать.
Все, больше никаких вечеринок. Никогда!
***
Оттереть непонятные художества так и не получилось. Поэтому в обеденный зал я вошла злая и в водолазке. Отсутствие кофе тоже не вдохновляло. Яблоки – это, конечно, хорошо, но за чашку приличного американо я готова была убить. Что за мир такой, где по утрам тебе предлагают какую-то коричневатую бурду.