Ее лицо вспыхивает от восторга, когда она видит, что я приготовил для нас завтрак, и мое сердце сбивается с ритма. Нужно так мало, чтобы сделать ее счастливой. Я хочу врезать каждому мужчине, которого она встречала до меня, за то, что они не относились к ней лучше, но я также рад, что они были слишком слепы, чтобы заполучить ее первыми.
Она моя.
Вся моя.
Я протягиваю руки, и она летит ко мне со скоростью и мощью молота Тора. Этот момент меняет меня — исцеляет так, как я никогда не смог бы выразить словами. С ней я не чувствую себя потерянным или бессильным.
Я чувствую, что именно из-за нее я все еще здесь, и неважно, что привело нас друг к другу. Я поднимаю ее, кружу, затем пытаюсь выразить свои чувства в поцелуе, от которого мы оба задыхаемся и дрожим.
— Я как раз собирался будить тебя.
Она всматривается в мое лицо, слезы наполняют ее глаза.
— Это реально. Ты настоящий. И ты все еще здесь. Я не была уверена в том, что ты будешь.
Я прижимаю ее к себе, беря за подбородок. Ошибки, которые я совершил, остались в прошлом столетии. Я не могу изменить того, что сделал тогда. В живых не осталось никого, перед кем я мог бы извиниться, даже если бы захотел. Я следую совету Мерседес и с этого момента буду тем человеком, которым должен был быть все это время. Я могу добиться большего. Я сделаю все лучше.
— Я же сказал, что никуда не денусь. Разве что ненадолго вернусь в свой родной город, если ты захочешь прокатиться сегодня.
Она откидывает голову назад.
— Откуда ты?
— Мендон, Массачусетс. У моих родителей там была небольшая ферма. Когда я присоединился к программе, это было при условии, что я соглашусь разорвать все контакты со своей семьей и всеми, кто меня знал. Я слишком рвался в бой, чтобы понимать, что это может означать, но я попросил свою сестру кое-что для меня сделать.
— Что?
— Мой отец служил в Первую мировую войну и был коллекционером монет. Он вернулся с несколькими монетами, которые, по его словам, я должен был сохранить, потому что они точно будут чего-то стоить. Я сказал своей сестре, что, если со мной что-нибудь случится, она должна закопать их рядом с деревом, где мы похоронили мою любимую собаку. Я сказал ей никому никогда не рассказывать об этом, потому что я вернусь за ними. Она сказала, что то, о чем я ее прошу, не имеет смысла, но она все равно это сделает.
— Это прекрасно… и так грустно.
Я улыбаюсь Мерседес.
— Если она этого не сделала, я надеру ей задницу… или ее внукам, если смогу их найти.
Она бросает на меня долгий взгляд.
— Откуда деньги, которые ты оставил на моей кухне?
— Я получил их в чем-то, что называется дракой в клетке.
Ее рот округляется.
— Ты мог пострадать!
— Мне было больно, — я поднимаю палец с белой линией. — Но я исцеляюсь, помнишь?
— Так ты… бессмертен?
— Вряд ли. Я старею как обычный человек, поэтому предполагаю, что у меня будет естественная продолжительность жизни. Однако, пока я не мертв, я исцеляюсь, и только большие раны оставляют шрамы.
— Ты действительно супергерой.
Мой смех наполнен иронией.
— Мерседес, не делай из меня большего, чем я есть. Я просто мужчина, который хотел сделать что-то важное, а в итоге ничего не добился. "Подарки", которые сделало мне правительство? В конце концов, единственным человеком, которого они спасли, был я, и я не уверен, что заслуживаю того, чтобы все еще быть здесь.
— Ты знаешь, кто говорит подобные вещи?
Я качаю головой.
— Супергерои, — ее улыбка восхитительно заразительна.
Мы целуемся, затем я утыкаюсь носом в ее шею.
— Спасибо, что видишь во мне хорошее, даже когда я изо всех сил пытаюсь показать плохое.
Она обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать.
— С тобой все будет в порядке, Хью. Я помогу тебе.
Наши взгляды снова встречаются.
— С тобой тоже все будет в порядке, Мерседес. Ты больше не одна. У тебя есть я.
Я бросаю взгляд на чернильницу и останавливаю негативные мысли, как только они зарождаются. Как и Мерседес, мне нужно перестать смотреть на все в плохом ключе. То, что все сложно, не означает, что это невозможно.
— Мерседес, я был хорошим сыном. Я пытался быть хорошим солдатом. Но я никогда не мог контролировать то, что со мной происходило. В первый раз, когда я превратился в вилку, со мной что-то сделали. Во второй раз я выбрал небытие, потому что чувствовал, что это единственный выход. В третий раз я выбрал его, чтобы кое-что доказать тебе. Если я могу выбрать быть вилкой, почему я не могу выбрать вернуться?