Все это для меня непостижимо.
Последний, не отмененный еще день сталинской конституции. Вчера шла подготовка к встрече замов международных и идеологических отделов ЦК соцстран. Мне придется ее вести, потому что Шахназаров отозван в Завидово готовить Пленум ЦК. За полтора предыдущих дня готовили и мы свой вклад в речь на Пленуме об МКД… под диктовку Пономарева. Где тут подумать о судьбах комдвижения! На четырех страницах, которые нам отвел Александров — Воробей, едва можно уложить «личный вклад» (т. е. встречи Брежнева с Марше, Гэссом Холлом, Рао, Бахманом и т. д.) и заявку на общеевропейскую конференцию компартий и международного (4- го, как его предпочитает называть Б. Н.) Совещания. Впрочем, он нам сообщил мнение Суслова: Совещание проводить после очередного съезда КПСС.
Да и вообще думать о деле некогда. Оно по настоящему никого и не интересует. Другие дела иссушают мозг и нервы: 6-го — встреча замов из соцстран.
18-20 — совещание секретарей ЦК соцстран. Доклад Пономарева на 50-ти страницах.
24 — доклад Пономарева на встрече послов и представителей агенств пропаганды на заграницу.
27-28 — речь Пономарева в Нальчике по случаю вручения Ордена дружбы Кабардино-Балкарии. Там же — доклад о международном положении и об МКД.
7 января — доклад Пономарева в Праге о судьбах журнала «ПМС».
20 января — доклад Пономарева о 50-летии со дня смерти Ленина. Тема — МКД за полвека.
И все это выходит на меня помимо текущих дел.
Б. Н. вчера сказал мне, что Рыженко надо снимать с Леншколы. Он ездил в ГДР и там (видимо, пьяный) поносил в «определенном кругу» Громыко и Суслова, а Брежневу ставил в пример Сталина, который сам писал свои доклады и речи. Хонеккер сразу же в ужасе сообщил все это в Москву.
Б. Н. предлагает взамен Рыженко послать в Леншколу Матковского, нашего завсектора по Великобритании. Ну и слава Богу, освобожусь от этой серости.
Когда был в Серебряном бору и выдавались свободные два-три часа от официальных текстов, читал я Герцена, том XII — о Воронцовой-Дашковой, его письма Александру П, переписку с русскими друзьями по поводу перехода от одного царя к другому. Этот метод — читать Герцена все время подсказал мне академик Тарле 20 лет назад: читать Герцена, открывая наобум любой том, хотя бы по одной странице в день. Очень плодотворно, очень освежает. Гениальность проникновения в суть событий настолько велика, а язык настолько точен и силен, что будто читаешь о наших днях. Все это я читывал лет 25 назад, но сейчас это воспринимается совсем иначе, как вполне актуальное чтение (а для русского эмоционально несравненно более значительно), чем, например, чтение Бжезинского.
Приходил Волобуев. Говорил про своих парней. Один — физик, другой — инженер, третий — студент-экономист, они и их друзья загоняют его в угол. Крыть, жалуется Пашка, нечем. У этой публики, говорит, две тенденции: одна ищет спасения в вожде, другая — в демократии (например, в альтернативных выборах и т. п). Отчего спасаться? От воровства, пьянства, безделья, безответственности, распада связей между властью и людьми, кроме как на основе страха.
Рассказывал о своей командировке в Омск — как предгорисполкома, женщина, водила его делегацию по городу и приговаривала: ох, уж этот нам развитой социализм! Нам бы хоть какой-нибудь, пусть плохенький, да настоящий, чтобы сортиры бы поставить, да тротуары замостить.
Зачем он, собственно, добивался целый месяц встречи со мной? Выживают его с директорства Института истории. Рыбаков, академик-секретарь исторического отделения, уже предложил ему отставку (мол, мне архиологией надо заниматься, да книгу писать, а тут постоянно из-за вас — Волобуева — скандалы, да склоки). Видно, это с Трапезниковым согласовано. Пашка хотел узнать у меня, согласовано ли с секретарями ЦК.
Я говорил с Б. Н. сегодня. Он ничего не знает. Впрочем, это не значит, что не знает Демичев. Б. Н. отпарировал мне: «А зачем Волобуеву уходить?» Подумал я про себя: так помоги, если не хочешь, чтоб уходил.
Б. Н.'у и польстило и напугало (аж покраснел) о ходячей по Москве концепции — почему Трапезников и Голиков едят Волобуева. Концепция такая: Иноземцев, Арбатов, Тимофеев, Волобуев — все эти директора институтов сателлиты Пономарева. Но первые трое хорошо «прикрыты». А Волобуев — нет. К тому же он занимается сюжетами, по которым его легче бить — историей советского общества, т. е. монополией Трапезникова. Разъярился Б. Н. Вы, говорит, скажите Волобуеву, чтоб он не болтал об этом.