— Это неплохая практика, — подымает брови Карол. — Увидишь, через год и в институте тебе будет легче. Начнешь сызнова, словно ничего не произошло.
— Кое-какую практику я имела и до поступления в институт, ведь я из деревни, а чем все кончилось?
— Жаль, что мы не познакомились раньше. Можно было бы как-нибудь помочь…
— Как, скажи на милость? Когда у кого с наукой не клеится, так уж не клеится, и баста. А если провалил экзамены — так ты их уж точно провалил.
— Думаю, ты поторопилась, — говорит Карол тоном старшего и более опытного. — Экзамены можно пересдать. Во второй раз экзаменатор будет подобрей — и дело в шляпе!
— Это не для меня! — решительно говорит Божена и вдруг краснеет. — Раз я знаю, что не гожусь, лучше сразу!
— Господа, почему никто не пьет? — вопрошает Мартин. — Вы заговорили о серьезном, Вера с Миланом — сущие жених с невестой в рощице зеленой, а я — сиди и гляди на вас как чурбан? Видно, ничего мне не остается, как искать другое общество. Вон, из того угла мне, кажется, уже машут! Еще пожалеете, что потеряли такого собутыльника!
— Третий — лишний… — поддевает его ассистент, стараясь не смотреть на Божену.
— Не задавайся! — грозит ему пальцем Мартин. — У Божены о вашем брате неприятные воспоминания. Может, я не прав? — испытующе смотрит на девушку. — Не будь таких, как ты, она могла бы тут остаться. Уж эти мне преподаватели! Им одна радость — утопить на экзаменах как можно больше студентов. Жуткий народец!
— Не мели ерунду, дружище! — махнув рукой, парирует Карол. — Кто знает, не захочешь ли и ты остаться в аспирантуре, когда кончишь институт.
— Я?! — гулко стучит Мартин в тощую грудь. — Эх, надо выпить! — Он поднимает бокал и залпом его осушает, вытерев рот тыльной стороной ладони, как старый крестьянин. — Такое мне и во сне не привидится! Да я бы тут не остался, хоть сам ректор меня умоляй, запомни это! Ха, ассистент… Что я, отца родного убил, чтобы просиживать тут штаны по кабинетам? Меня ждет большой процветающий кооператив! Так-то вот: про-цве-та-ющий! Порядочный навозный деятель должен оставаться при навозе! И вообще… Ухожу от вас. Поосторожней с ним, Божена! — Он переводит взгляд на Карола. — Знаем мы этих ассистентов! Посулит златые горы, а завтра сделает вид, что вы не знакомы. Бывайте здоровы! Можете тут скучать без меня сколько влезет!
Подмигнул Божене и отошел к веселой компании в углу погребка.
— Такой нигде не пропадет, — замечает Милан.
— Славный парень, только болтает много, — говорит Карол. — Однако выпить мы можем и без него.
Он разливает вино, поднимает бокал.
— За вашу красоту, которой цвести еще столько лет! — чокается он с Боженой и Верой.
Когда бокалы были поставлены на стол, Вера обращается к Божене:
— Кажется, ты упоминала о педагогическом факультете. Хочешь туда поступить?
Карол в этот момент собирался что-то сказать, однако, подумав, промолчал, теперь он воплощенное любопытство.
Божена сразу уходит в себя, становится серьезной:
— Не знаю… Сейчас мне не до этого. Отец в больнице… Думаю пока повременить.
— А по-моему, это тебе подойдет, — убеждает ее Вера. — Вполне могу представить тебя учительницей.
— Детей я вроде бы люблю… — нерешительно произносит Божена.
— Так выпьем за будущую учительницу! — Милан с готовностью разливает вино.
— Станете коллегами с Каролом. Ваше здоровье!
Они пьют, и Божена, глядя вдоль длинного зала над головами Веры и Милана, роняет:
— Все еще вилами по воде писано…
Карол закуривает и медленно, раздумчиво говорит:
— Завтра надо сходить в деканат, узнать насчет приемных экзаменов. Пойдем вместе.
— Не беспокойся.
— Пустяки, — Карол машет рукой, — для тебя я охотно это сделаю.
Только опытный наблюдатель заметил бы, что он интересуется Боженой и хочет привязать ее к себе невидимыми нитями ненавязчивых обещаний в форме непринужденной, товарищеской помощи. Его намерения было бы трудно назвать осознанно корыстными, ему кажется, что все идет естественно, без нажима, новая знакомая сама тянется к нему всем существом, обнаженная под покровом одежды кожа словно бы посылает ему сигналы о том, как растет в девушке напряженное ожидание… Карол чувствует: что-то приятное обволакивает их, подхватывает, и то, что он при этом играет более значительную, более осознанную роль, нормально и правильно.
Божена по-прежнему чувствует себя раскованно и беззаботно. Именно благодаря этой раскованности и беззаботности ей так хорошо в погребке с Каролом, она так быстро сблизилась с ним. Ничто не заставляет ее взвешивать, правильно она поступает или нет. Вино приятно на вкус, Божена ощущала его на губах и во рту, как никогда ранее, и предчувствие, что поцелуи могут быть не менее приятны, волновало ее тихой, поднимающейся откуда-то из глубины глубин сладостью.