Возможность позвонить Ладене вызвала у меня на весь остаток дня особенное состояние подъема, какого я за чтением конспектов еще не испытывал. Дело пошло на удивленье быстро, за два часа сумел отмахать столько, сколько и за двое суток иногда не получалось. Хотя я не был убежден, что выдержу и дальше такой темп, это немного подняло меня в собственном мнении.
В восемь я оделся и дошел до ресторана.
Позвонил сначала нашим и сказал маме, что пробуду у деда до утра, потом зайду на факультет и где-то к вечерку появлюсь дома. Мама задала мне несколько вопросов, но я с ними благополучно справился, спросил о дедушке, смотревшем с папой телевизор, и повесил трубку.
Ладене я позвонил не сразу, обдумывая, что ей скажу, и стал даже немного нервничать.
Сперва никто не подходил. Потом послышался писклявый голосок какой-то девчонки. Я попросил позвать Ладену и назвал номер комнаты.
— У них, по-моему, там сабантуй, — ответила девчонка.
Похоже было, что она сама не прочь туда податься.
— Я вас заранее благодарю, — сказал я, — но это страшно важно. Может, вы все-таки ее найдете?
Телефон в общежитии был в коридоре, я слышал, как девчонка потопала куда-то, затем попеременно отзывались разные голоса, и наконец раздался тот, который я узнал мгновенно.
— Хорошо, что ты позвонил, — сказала Ладена, слегка запыхавшись.
Должно быть, бежала к аппарату.
— Восемь часов, — начал я совершенно идиотски, — я уже думал, тебя не застану.
— Почему?
— Так…
— Скажи мне что-нибудь хорошее, — зашептала она.
— Я звоню из ресторана… — повернул я голову к бармену.
За спиной у меня играли в карты, никто не обращал на меня внимания, и все-таки я чувствовал себя как на сцене.
— И что? Подумаешь! — отозвалась Ладена.
— Мне с тобой было очень хорошо, — сказал я придушенно.
— Ты меня слышишь? — спросил я, когда молчание слишком затянулось.
— Слышу, — ответила Ладена.
— Что я сказал, ты слышала?
— Да….
— А ты мне ничего не скажешь?
— Ты мой сладкий…
— Что ты сейчас делаешь?
Я вспомнил, как девчонка у телефона говорила о сабантуе, и во мне зашевелилась ревность.
— Шью себе свадебное платье, — невозмутимо отвечала Ладена.
— Свадебное?..
— Что ты удивился? Я тебя не понимаю! Хохмить, так до конца.
— А я найму карету с двумя лошадьми. Хочешь белых?
— Ничего подобного ты не сделаешь, потому что у нас нет на это денег. И говори, пожалуйста, со мной как с человеком. Это платье мне не будет стоить ни кроны, ясно? У Вишни разных тряпок полный гардероб.
— Блеск, — сказал я и немного скис, поскольку сам-то не сумел придумать в этом плане ничего оригинального.
И уже стал прикидывать, не одолжить ли где-нибудь в театре цилиндр и фрак и не явиться ли верхом на ослике. Стал даже думать, где бы такого осла раздобыть. Потом оставил это бесполезное занятие, но неприятный осадок оттого, что я плетусь все время где-то сзади, так и не прошел. Желая показать, что есть у меня и другие заботы, я заметил:
— Сегодня за день отмахал тридцать страниц, недурно?
Ладена ответила, что за меня вполне спокойна — Ондроушека я одолею; потом призналась, что стащила мое фото и прилепила к зеркалу — так что теперь вот каждый час смотрит на нас обоих. Я немедленно спросил, что она делает у зеркала каждый час, неужто все подкрашивается и поправляет волосы? Но и на этот раз она не растерялась, говоря, что волосы не поправляет, а ходит только смотреть на меня.
Наговорила еще разной чепухи, а я пообещал завтра в это время позвонить и разговор окончился.
Явилось несколько ребят с девчонками, они наполнили раздевалку шумом, пока сбрасывали пахнущие холодом пальто, — и я невольно обернулся. Оглядел девушек и, убедившись, что никто из них не сложен, как Ладена, был горд, что она у меня именно такая.
Потом оставил возле бармена на стойке несколько монет и, подняв воротник дубленки, вышел.