«Тебе по плечу и не один Ондроушек», — сказала она, как будто то, что я не провалюсь, не вызывало никаких сомнений. А потом спросила, кого мы пригласим свидетелями к нам на свадьбу. Тогда вот мне впервые показалось, что для Ладены я не посторонний, что принимает она все это всерьез.
Прошло около четверти часа, когда Вавакова явилась и сказала неуверенно:
— Никак не отыщу… Дома нет, и в Академии не знают, где он. Разве что снова барахлит машина…
Привет!..
— Что будем делать? — посмотрев на циферблат, поднял я несчастные глаза на ассистентку.
Она пожала плечами.
— Ждать. Если профессор назначил тебе на сегодня, он, разумеется, учел это в своем расписании.
— Да знаете, бывает иногда такое с головой — вроде склероза, что ли…
— Профессор — еще бодрый человек, — произнесла Вавакова чрезвычайно сухо и убежденно.
«С этим склерозом тоже надо было подумать, а потом уж брякать!» — отругал я себя мысленно. Она относится к Ондроушеку с глубоким уважением, в лучшем случае, а тут такие разговоры.
— Ну разумеется, — сказал я, пристально взглянув на ассистентку.
Потупившись, она быстро проговорила:
— В котором часу ваша свадьба?
— В одиннадцать. Но это в Нуслях.
Я снова попытался использовать отсутствие Ондроушека:
— А вдруг профессор так и не придет? Вы не могли бы принять у меня экзамен? Имею же я право сдать!
— Только в том случае, если бы профессор лично меня уполномочил.
Мне не понравилось, что она так его боится, а главное, пугала мысль, что надо будет приходить еще раз. Я покорился, вытащил опять конспекты и, сев на радиатор, начал их листать. И надо же, чтобы как раз в эту минуту раздались шаги и в конце коридора обозначилась фигура профессора Ондроушека.
Он бросил на мое приветствие: «Добрый день», скользнул по мне отсутствующим взглядом и скрылся в канцелярии. Сказать, чтобы меня обрадовал сей взгляд, никак не могу. Не понимаю, почему преподаватель должен всегда хмуриться. Некоторые как придут на факультет, так у них сразу застывает лицо на целый день, и сколько еще ждать, пока оно за ужином оттает. Смотреть на это таянье, должно быть, исключительно забавно. С другой же стороны, меня тогда, наверно, испугал бы даже голос нашего вахтера, до того натянулись нервы. Я себе представил, как профессор, сев за стол, скажет ассистентке: «Итак, что у нас на сегодня?» — потом просмотрит почту, вытащит журналы и семинарские списки, чтоб проверить посещаемость студента Соботки… К счастью, я с удовольствием хожу на семинар, там у меня проклевываются разные мысли… но, как доходит до конкретного, боюсь сразу обнаружить недостаточную подготовку, теряюсь и впадаю в панику.
— Ну входите же!
В дверях стояла Вавакова.
Ну вошел. Даже не обратил внимания, что она стала говорить мне «вы».
Было без двадцати девять. Может, и больше.
Профессор смотрел куда-то в окно, ждал, пока я сяду, потом скользнул взглядом к телефону, словно обдумывая что-то важное, и вдруг нервно усмехнулся (мне показалось, он растерян еще больше меня), а потом сказал:
— Я должен перед вами извиниться, я никогда не заставляю человека ждать, но у меня довольно старая машина…
Потом он посмотрел на свои руки так, словно позабыл их вымыть, но руки были чистые, и это его явно удивило. Он заложил их за спину, оглядел кабинет и неожиданно снова стал спокойным — вот только голос у него как будто ссохся и потрескивал при каждом слове.
— Мы с вами прошлый раз расстались на оценке Венских событий восемьсот сорок восьмого года. Давайте еще задержимся на этом интересном историческом этапе…
— Пожалуйста, — выдохнул я и уставился в потертый ковер на полу.
В девять пятьдесят профессор объявил:
— Ну, это все еще между неудовлетворительно и посредственно.
А потом добавил:
— Если бы речь шла о смежной дисциплине — куда ни шло. Но это — ваша специальность… Придется дать еще один вопрос.
— В одиннадцать часов моя свадьба, пан профессор…
Голос мой прозвучал, наверно, слишком слабо и неубедительно. Ондроушек долгое время не поднимал глаз от стола, потом слабо усмехнулся и пожурил меня:
— Для этого вы выбрали не самый удачный день… Но что же делать. Как-нибудь выйдем из положения. Внизу у меня машина!
Меня это предложение с машиной озадачило. «Уж не надеется ли он, что я его позову на брачный пир?» — подумал я. И постарался сразу внести ясность в ситуацию: