— Конечно.
Мы помолчали.
— Я не хочу, Ладена, чтоб из-за меня ты портила отношения с твоими. Это было бы мне крайне неприятно.
— Я уже все это утрясла, Алеш. Не думай, мама — не мещанка. Просто она хотела слышать правду от меня… Она ее услышала. А знаешь? У мамы будет день рожденья. Сделаешь приписку?
Ладена вынула письмо. То было не письмо, а целая новелла. Три листа, сплошь исписанных мелким Ладениным почерком. Я приписал несколько слов. Мол, рад возможности передать поздравления — что-то в этом духе. И подписался: «Алеш». Ладена смотрела на листок через мое плечо. Потом, заклеив конверт, сказала:
— Маму зови Ганка, а то обидится.
— Да что ты? — сказал я, подумав, где это я буду называть ее так.
— Обязательно. И можешь говорить ей «ты».
Я кивнул.
Ладена подняла свои большие золотисто-карие глаза и бросилась от тумбочки ко мне.
— Алеш, — сказала она с облегчением в голосе, как будто радуясь, что все опять в порядке, — спроси меня еще раз, почему я не уехала домой на воскресенье!
— Зачем?
— Спроси!
— Ну — почему?
— А потому что мне даже не хочется. Я хочу быть с тобой!
— А раньше ездила? — боялся я поверить.
— Ну вот, привет. Ты долго еще будешь ревновать? — нахмурилась она, так что у переносья собрались морщинки. — Я знаю, на уме у тебя — Рихард. Думаешь, я проводила с ним все воскресенья, а теперь корчу из себя святую, жертвующую родными, и выдаю это за добродетель…
— Постой, — прервал ее я, — почему именно Рихард? Тебе каждый день звонит какой-то парень! Несметное число парней…
— На то и телефон, чтобы люди звонили. Мне звонят разные знакомые. Обычно я в них как-то заинтересована. Так что не суетись. Не предъявляй претензий, если все равно будем разводиться.
— Как знаешь, — сказал я.
Она не ответила. Лицо у нее было неподвижно, и ни за что нельзя было понять, что она в этот момент думает. Я испугался, что переборщил. И тут же покаянно произнес:
— Ладена… Знаешь… я ведь тебя очень люблю.
— Это ты так думаешь, — сделала она ударение на последнем слове и положила ладонь мне на руку.
Но не сказала, что готова ограничить круг своих знакомых. Знала, что я хочу это услышать, но не сказала.
А я уставился на нее влюбленными глазами… Да я и правда к тому времени влюбился по уши.
Она погладила меня по щеке.
— Вишня тут будет с минуты на минуту. Шесть часов.
— Ну это другой разговор! — воскликнул я и сжал ее в объятиях.
И целовались мы, пока не появилась Вишня…
Потом еще немного поболтали все втроем. Ладене уже достали калькулятор — правда не новый, но работал безотказно. Заговорили о том, что вычисляют у них в институте и что вообще может поддаваться вычислению. Какая же этого была прорва!.. Состояние материи, химические равновесия, скорость элементарных частиц и их энергия… Потом Ладена взяла пальто и пошла проводить меня до остановки.
Мы шли, держась за руки, и молчали. По аллее к центральному корпусу прогуливались девчонки. Вдалеке я увидел Голубову. Узнал ее по развинченной походке. Я ничего не сказал, только пошел быстрее и свернул на ближайшую дорожку. Ладена моего маневра даже не заметила.
Потом она задумчиво произнесла:
— Вишня едет домой. Можешь, если хочешь, до понедельника у нас остаться. Если имеется у тебя такое желание.
— Желание-то у меня имеется, да только…
— Что только?
— Родители, — глухо проговорил я.
— Ездишь же ты в горы. Почему не поехать и на этот раз? — сказала она с обычной своей безапелляционностью.
— В такую-то погоду ехать с лыжами… Все знают, что уже неделя, как сошел снег.
Мне не хотелось нарываться дома на скандал. Тратить на это нервы и портить себе настроение.
— В Шпиндлеровце его еще на метр! — сказала Ладена.
— Пожалуй… А если нет, поеду хоть до Либерца, — засмеялся я — Ладенина идея стала меня увлекать.
Конечно, был и некоторый риск: дойди это до комендантши Шкваржиловой, дело могло принять довольно скверный оборот — Ладене предложили бы оставить общежитие. «Ну да уж как-нибудь Ладена знает, что можно, а чего нельзя в здешних условиях», — подумал я, и мысль, что мы подолгу будем целые два дня одни, меня совершенно захватила. Да и чего бояться — мы, в конце концов, супруги! Как это я забыл? Все время это вылетало у меня из головы.
— Что мне купить? — спросил я.
— Что ты умеешь готовить? Мне надо заниматься.
— Ах вон что! Тебе понадобился повар. А нам еще надо в «Славию», — вспомнил я. — Я Колману пообещал представить свою дикарку. Знаешь, он зовет тебя дикаркой.