— Дверь-то закрой.
Лысонек, новый шофер, которого мы переманили из мясохладобоен, встал, подсунул свой стул Зеднику.
— Где ты застрял? — спросила Анка Пстругова. — Выехал-то за полчаса до нас!
— Да ну… — утомленно буркнул Зедник. — Через поле попер, хотел дорогу сократить, и завяз в куче навоза.
Ему не поверили. Он мог, пожалуй, двинуть через Залужную, только дорога там хоть и шире, зато подъем круче.
— Поди, через Залужную ехал? — спрашиваю.
— Ну да, раз пять застревал там, елки-палки.
Теперь все были в сборе. Всего-навсего двадцать пять человек; разделить на три смены — совсем немного для того, чтоб выехать на белую дорогу в черном лесу и утюжить ее вперед-назад, вперед-назад, пока не прекратится беснование стихий… Только конец бурана мог нас спасти. Люди понимали это точно так же, как и я. Но какой толк от понимания, когда вьюга сотрясает даже внутренние рамы и не дает открыть дверь на улицу!
Один из тех, кто спал на полу в соседней комнате, встал, протолкался к нам. Он щурился от яркого света и чего-то ждал. Губы у него запеклись. Он уставился на меня опухшими глазами, словно я был виноват в его состоянии. Но он еще не знал, что все лицо у него в пятнах. Они так горели, будто там, на морозе, он наклонялся к костру и опалил себе лицо.
Люди в молчании пили чай. Десятилитровый чайник опустел очень скоро. Илона снова поставила его на огонь. Она отлила немного воды в чистый стакан и достала из стенного шкафчика стерильный перевязочный пакет. Лысонек подтолкнул обмороженного вперед, дальше уже Згарба препроводил его к Илоне.
Та обмыла ему грязное лицо, намочила вату в теплой воде и стала растирать обмороженные места. Она прижимала его голову к груди, он как бы лежал у нее на левой руке, правой она протирала складки кожи на его лице.
— Ох, — выговорил Обадал, — а я и не знал про него…
Он боялся, что я стану ругать его.
— Ближайшая больница в Рудной, черт, — заметила Анка Пстругова. — Или — назад в Дроздов, если проехать можно…
Обадал мудро изрек:
— Сорок километров до Дроздова больше, чем двенадцать до Рудной. К утру будем там. Возьмешь его в кабину, — обратился он к Досталу. — Забросишь в больницу.
Рудненская больница — это несколько двухэтажных зданий. Туда в неотложных случаях возили рожениц, при необходимости делали и кое-какие операции. С таким обморожением там справятся в два счета.
Обадал выжидательно глянул на меня.
Тикали часы на стене, большая стрелка каждую минуту перескакивала с тихим щелчком. Я насчитал пять или шесть таких щелчков, прежде чем на столе задребезжал телефон.
Звонок окончательно разбудил людей.
— Выйдите в соседнюю комнату, — распорядился Обадал, а телефон все звонил, раздражая людей, которые желали одного — чтоб их оставили в покое, дали отдохнуть.
В тесной столовой через коридор открылось маленькое окошко, начали выдавать свертки с бутербродами. Все повалили туда, контора мгновенно опустела.
— Где мне лечь, если будет время поспать? — спросил я, и Обадал под шум голосов объяснил, что в задней комнате поставлены две кровати, одна для него, другая для меня.
Я повеселел: значит, есть тут для меня местечко, хотя и отлично знал, что вряд ли сумею хоть на минутку сомкнуть глаза.
— Не покажешь? — попросил я.
А телефон… Конечно, вызывают меня, и кто-то будет требовать, чтоб дорога в Рудную была расчищена через час…
В задней комнатушке стояли рядышком две кровати. Подушки в белых наволочках только и ждали, чтоб кто-нибудь из нас положил на них голову.
Обадал, как бы в шутку, ударил кулаком по одной подушке. Вмятина медленно выправлялась, натягивая наволочку.
— Сколько ты не спал?
— Трое суток, — зевая, ответил он.
— Выдержишь?
— А что делать? От людей требую, чтоб работали, не спали, так самому-то, елки, как же…
Я видел — он с трудом держит глаза открытыми.
— Ничего, Обадал. У меня, правда, была возможность поспать, да не мог заснуть. Зимой мне всегда не спится. Жена из себя выходит. Потому что в эту пору от меня никакого толку. И так все десять лет, что я работаю в управлении.
— Не очень-то вы мне нравитесь, — усмехнулся Обадал.
— Не дури, — оборвал я его. — Только ляг — и все полетит к чертям.
— И полетит.
— Ничего не полетит! — воскликнул я.
— Этого нам не одолеть. — Он показал рукой на окно.
— Чего же ты тогда сказал, что утром Достал отвезет того парня в больницу?