«излишняя расточительность на слова и выражения грубые и областные, нисколько не способствуя живости и верности подражания, может наскучить и опротиветь образованному классу читателя» (цит. по кн.: [Виноградов, 1934, 168 – 169]).
Ожесточенная идеологическая борьба о путях формирования и развития нового литературного языка развернулась на страницах армянской периодики первой половины XIX в. На начальных этапах формирования нового литературного языка платформа его сторонников – демократически настроенных слоев общества – отражала идею о необходимости расширить функции нового языка за счет мертвого, хотя и высокоразвитого и престижного древнеармянского языка, который функционировал как язык письменно-литературный в сфере науки, делопроизводства, обучения, церковной службы и др.
Несколько позже в центре внимания передовой общественности стоял уже вопрос о степени участия структурных единиц диалектов и древнеписьменного языка в формировании строя и норм нового языка. Клерикально-консервативное направление требовало развития нового языка на основе широкого использования элементов древнеармянского языка. Напротив, либерально-буржуазное направление полагало, что язык следует развивать как на основе строевых и лексических элементов грабара, так и с использованием особенностей европейских языков. Представители демократического направления в свою очередь стремились развивать язык с максимальным использованием особенностей диалектов и частично тюркско-персидских заимствований [Джаукян, 1956, 96]. Они были сторонниками демократизации нового языка, максимального его насыщения элементами народной речи.
В донациональный период развития литературный язык носил элитарный характер, был социально ограничен и функционировал преимущественно в письменно-литературной форме.
Все более и более возрастающая тенденция обработки языка в сторону увеличения в нем строевых и лексических элементов, заимствованных из обиходно-разговорного языка, а также из диалектов с целью приблизить литературный язык к народному, сделать его понятным для более широкого в социальном отношении круга людей, была необходима в интересах развивающейся буржуазии.
Процессы сознательной демократизации литературных языков известны многим народам и сопровождают эволюцию этих языков.
Демократизация русского языка в творчестве писателей XVIII в. выражалась прежде всего в использовании просторечных форм, в частичном отказе от излишних славянизмов. В литературном языке наблюдалось повсеместное смешение разнородных элементов, опрощение форм, смешение «высокого» и «низкого» стилей. Просторечная лексика проникала в литературный язык в значительной степени благодаря сатирическим журналам, издаваемым, в частности, Н.И. Новиковым («Трутень», «Живописец» и др.). В них широкое употребление находили народные пословицы и поговорки, афоризмы, просторечные выражения, которыми наделялись чаще всего отрицательные персонажи.
В демократизации литературного языка была заинтересована и сыграла большую роль прежде всего периодика, являвшаяся основным глашатаем идеологической платформы общества, она должна была уметь говорить с каждым в отдельности в доступной для него форме, оставаясь вместе с тем в языковых рамках, накладываемых особенностями предмета сообщения и общепринятых языковых норм. Периодика, чтобы влиять, должна была уметь говорить со всеми и обо всем и потому нуждалась в языке доступном и общепонятном. Именно в связи с этим в процессах демократизации литературного языка периодика всегда принимала самое активное участие [Туманян, 1977]. Стремление сделать язык предельно близким к народному отмечалось на протяжении всей истории развития подавляющего большинства литературных языков.