Языковая политика, таким образом, понимается как
«концентрированное выражение идеологических и социальных (в широком смысле) принципов, определяющих политическое, теоретическое и практическое отношение той или иной идеологической системы и государства к функционированию, развитию и взаимодействию языков, к их роли в жизни народа (народов)» [Дешериев, 1977, 255].
В то же время данный термин несет в себе идею сознательного, целенаправленного воздействия на язык как на структурное целое в плане стандартизации, совершенствования произносительных, орфографических, грамматических и лексических норм литературного языка (см.: [Катагощина, 1974, 34 – 40; Исаев, 1979]), что находит свое отражение в определении языковой политики как
«совокупности мер, принимаемых государством, партией, классом, общественной группировкой для изменения или сохранения существующего функционального распределения языков или языковых подсистем, для введения новых или сохранения употребляющихся лингвистических норм» [Швейцер, Никольский, 1978, 117].
Данное определение подчеркивает факт возможного сознательного вмешательства в функциональное развитие языка, в то время как далеко не все в языковом развитии поддается планированию и прогнозированию.
Интерес к проблемам языковой политики и исследования в данной области на материалах языковых ситуаций различных стран получают особенно широкое распространение в настоящее время; однако в основном все эти работы имеют сугубо прагматическое направление. Теория языковой политики остается мало разработанной, хотя, помимо социолингвистики, можно назвать по меньшей мере два направления лингвистических исследований (пражская школа и японское языкознание), в рамках которых проблемы языковой политики так или иначе затрагиваются.
Совершенствование литературного языка с учетом относительной стабильности нормы и тенденции к функциональной дифференциации – так определялась основная задача лингвистов в рамках теории пражской школы, которая не потеряла своей актуальности и в теории языкового планирования. С этим было связано осуществление систематических и теоретических исследований вопросов языкового развития, в частности проблемы нормы и языкового употребления. Особое внимание получает проблема интеллектуализации языка, которая на уровне лексики проявляется в виде формирования и дифференциации терминологии; на уровне грамматики – в тенденции к устойчивым моделям словосочетаний, словообразований и в предпочтении синтаксических конструкций, характерных для письменной речи. Проблема совершенствования литературного языка в условиях функционирования старописьменных языков с развитой системой дифференцированных стилей письменной речи является одной из актуальных проблем языковой политики (см.: [Vachek, 1964; Havránek, 1964, 59 – 66; GPCL, 1974, 417 – 426]).
Вопросы языковой политики в японском языкознании обсуждаются в связи с проблемой национального языка и проблемой языкового существования. Само понятие «национальный язык» в лингвистике приобретает два самостоятельных значения: прежде всего национальный язык рассматривается как официальный язык государства, но в то же время он имеет более узкое толкование – как родной язык этнической труппы. Решение языковых проблем национального языка (в первом и во втором смыслах) остается весьма актуальным в современной теории языковой политики.
Теория языкового существования, пожалуй, наиболее близко подходит к рассмотрению проблем языковой политики в сфере массовой коммуникации как доминирующей сферы применения языка, наряду с другими сферами (см.: [Алпатов, 1983; Неверов, 1977]).
В теории социальной лингвистики различаются три типа языковой политики:
1) официальная языковая политика,
2) языковая политика в области образования, регламентирующая выбор и использование языка (языков) в качестве средства обучения и предмета изучения в школе, вузах;