«язык становится посредником в общении и на него распространяется опредмечивание, которое выступает как одинаково неограниченная доступность всех ко всему. Так язык оказывается во власти диктатуры публичности. Публичность определяет наперед, что понятно и что должно быть отброшено как непонятное… Быстро разрастающееся повсюду опустошение языка не только уменьшает эстетическую и моральную ответственность за употребление слов. Оно исходит из угрозы сущности человека» [Heidegger, 1947, 50].
Иррационализм экзистенциалистской концепции проявляется в трактовке вопроса о происхождении языка, формах его существования и в постановке проблемы сущности языка. Не привлекая к своим рассуждениям данных науки о языке, сведений о конкретных языках, экзистенциалисты считают проблему языка неразрешимой загадкой. Истоки происхождения языка они склонны возводить к сверхъестественным силам и божественному вмешательству. Абстрагируясь от многообразия форм существования языка, реально представленных в языковой жизни различных лингвистических общностей, экзистенциалисты рассматривают язык как аутентичный и неподлинный, при этом критерием «подлинности» языка выступает не его способность служить средством человеческого общения, сохранения и распространения духовных богатств человечества, а возможность соответствовать непознаваемой трансцендентной сущности.
Культурологические концепции различных представителей экзистенциализма трудно анализировать как совокупность, так как взгляды отдельных представителей этого философского направления часто существенно отличаются друг от друга. Однако можно говорить о принципиальном родстве всех этих разновидностей экзистенциалистской культурологии. Одним из наиболее несостоятельных положений экзистенциалистской концепции является попытка сведения всей культуры к языковому творчеству. Для абсолютного большинства экзистенциалистов поэзия, например, становится основным элементом человеческой культуры на том основании, что поэтические произведения создаются языковыми средствами. Язык, таким образом, занимает в теории экзистенциалистов место основного компонента культуры и художественного творчества.
Это общее положение приобретает в изложении экзистенциалистов тенденциозную идеологическую окраску. По мнению Μ. Хайдеггера и его последователей, язык определяет мировосприятие человека, форму культурного творчества, историческую судьбу народа или группы народов [Heidegger, 1980, 20; 1977, 61; Гайденко, 1963, 88]. Хайдеггер придерживается мнения, что носители различных языков живут в совершенно изолированных друг от друга мирах:
«Если человек живет посредством языка в расчете на отношение к бытию, то мы, европейцы, живем в ином доме, нежели азиаты» [Heidegger, 1959, 90].
В его представлении
«для европейских и азиатских народов сущность языка остается совершенно различной» [Там же, 113].
Самого себя Хайдеггер считает представителем и последователем «западноевропейского мышления», что позволяет ему говорить об особом историческом предопределении немцев, которых он считает единственно достойными наследниками достижений античной культуры [Heidegger, 1980, 292 и сл.; 1976, 214]. Подобные бездоказательные декларации не выдерживают научной критики и проверки фактами. То, что языковые различия, по мнению экзистенциалистов, могут быть основанием для деления человечества на «азиатские» и «европейские» группы и отрицание при этом возможности взаимопонимания различных народов и обмена их культурными ценностями, говорит лишь о «расовой концепции» применительно к культурно-языковым теориям [Зайцева, 1963, 52]. Источником этого следует считать преувеличение экзистенциалистами роли языка в жизни его носителей, в их историческом и культурном развитии. Экзистенциалисты недооценивают первичности социального в возникновении и развитии культуры и языка. Более того, они приписывают языку все то, что присуще социальной жизни, коллективной трудовой деятельности людей. Исторические судьбы народов определяют многие факторы. Но главным из них является практическая совместная деятельность людей, а не язык, взятый сам по себе. Точно так же язык не может целиком определять форму культурного творчества народа. Здесь тоже действуют многие факторы: особенности общественной жизни народа, уровень его исторического развития, характер его контактов с другими народами и т.д. Тем не менее язык в свою очередь влияет на формирование отдельных особенностей культуры (например, в литературе, сценическом искусстве). Тезис о невозможности адекватного понимания и постижения культур других народов, например утверждение Хайдеггера о невозможности выражения, описания японской культуры понятиями европейской эстетики, лишь дополняет картину реакционности концепции языка и культуры, даваемую экзистенциалистами.