— Да ведь слышал я голос! — вскричал свидетель. — И Оскар тоже слышал!
— Ну ладно, спасибо! Довольно! — холодно произнес полицейский инспектор. — Вы настаиваете на своих словах?
— Да, — прошептал свидетель, растерянно стиснув руки.
— Благодарю вас. Можете идти, — сухо сказал чиновник из министерства. Облеченные властью не могут попусту тратить время и выслушивать всякий бред. Когда свидетель понуро выскользнул за дверь, он сердито переглянулся с членами комиссии:
— Неуравновешенный тип, верно?
— Ненадежен, — кивнул головой главный инженер. — Ему явно недостает твердости, необходимой для ответственной работы подрывника.
— Да и аттестата у него нет, — вставил полицейский инспектор, — придется вам поискать кого-нибудь другого.
Представитель министерства вытащил из жилетного кармана часы. Респектабельный и влиятельный чиновник никогда не позволит себе носить наручные часы.
— Пора кончать, — раздраженно бросил он. — Уже поздно.
— Пригласите второго подручного, — кивнул главный инженер стенографисту.
На этот раз опрос свидетеля шел гладко, без сучка без задоринки. Короткие, ясные ответы. Пока что они полностью совпали с тем, что говорили представители администрации.
«Ну, это человек совсем иного склада, — удовлетворенно подумал полицейский инспектор. — Надежный, уравновешенный. Этот твердо стоит на земле обеими ногами».
Младший подручный был высокий темноволосый парень с резкими чертами лица, в котором было что-то фанатичное. Такой будет пробиваться вверх, чего бы это ни стоило. Сметливый, расторопный, с ясным, звучным голосом.
— И вы оба слышали голос мастера в наушниках, пока не произошел взрыв? — спросил главный инженер.
— Да, — кивнул младший подручный.
— А после взрыва связь, наверное, прервалась. То есть… треск в наушниках исчез?
— Нет, — ответил помощник.
— Не хотите же вы сказать, что слышали что-либо после взрыва? А? — резко прервал его полицейский инспектор. Он уже был по горло сыт всем этим вздором.
— Да, шум мы слышали, — ответил свидетель. — Телефон подключен к трем линиям, к трем аппаратам. И даже когда выключишь его — все равно шум слышен.
— Ах, вон что! — с облегчением протянул представитель министерства. — Но голоса вы, само собой, не слышали!
На минуту стало тихо. Младший подручный смотрел на облеченных властью. Он переводил взгляд с одного на другого… и прочел на их лицах ответ, какого они ждали и добивались.
— Нет, — тихо сказал он. — Мастер-то ведь был уже мертвый, так что…
Члены комиссии перевели дух и удовлетворенно закивали. Вот это ясное и четкое показание! Без всяких глупостей.
— Большое спасибо! — с улыбкой проговорил главный инженер.
— Минутку! — дружелюбно сказал полицейский инспектор. — Сколько времени вы проработали здесь?
— С год, верно, или около того.
— Тогда вы, очевидно, умеете обращаться со взрывчаткой и могли бы занять должность мастера, — улыбнулся инспектор. — Практика ведь у вас есть!
Младший подручный вздрогнул. Должность мастера оплачивалась неплохо.
— Вроде так, — кивнул он.
— Спасибо, вы можете идти. Мы подумаем об этом.
Когда дверь за свидетелем закрылась, инспектор обратился к остальным членам комиссии:
— Эта стройка имеет очень важное значение. Мы не можем из-за несчастного случая приостанавливать работы дольше, чем необходимо. Лучше взять мастером одного из своих рабочих. Такого, который знаком с местными условиями.
— Уравновешенный, надежный человек, — подтвердил представитель министерства, — не то, что тот… Как бишь его?
— Лауритсен, — ответил главный инженер. — Слишком истеричный тип… На него положиться нельзя.
— Тогда, значит, договорились, — сказал чиновник из министерства и вытащил часы. — Ну, здесь нам больше делать нечего.
Трое важных облеченных властью господ стояли перед бараком, в котором помещалась контора, и дожидались машин, чтобы уехать обратно в город. В серых осенних сумерках их фигуры в пальто казались рослыми и могучими. Вокруг простиралось горное плато, черное и таинственное; выемка зияла в нем, как огромная рана. На бархате неба сверкали звезды, и их далекий мерцающий свет делал все вокруг зыбким и нереальным; пустынное плато казалось жутким, заколдованным царством.
— Слава богу, что есть город, — вздохнул главный инженер. Он чувствовал себя в своей тарелке только тогда, когда перед ним были вещи четкие и ясные, как расчетная схема или светокопия.