Одним из поводов для написания этой книги стала моя убеждённость в том, что в данной области ведётся масштабная, интересная и важная работа. Проще говоря, интеллектуальный ландшафт в политической философии сегодня очень отличается от того, каким он был 20 или даже 10 лет назад. Выдвигаемые аргументы часто по-настоящему оригинальны, и нс только в разработке новых вариаций старых тем (например, развитие Р. Нозиком теории естественных прав Дж. Локка), но и при выработке новых перспектив (например, феминизм). Одним из следствий этого стало то. что традиционные категории, в рамках которых обсуждаются и оцениваются политические теории, становятся всё более неадекватными.
Наша традиционная картина политического ландшафта представляет политические принципы лежащими на одной линии, идущей слева направо. Согласно этой картине те, кто слева, верят в равенство и поэтому провозглашают различные варианты социализма. Тс, кто справа, верят в свободу и поэтому являются приверженцами какой-либо разновидности свободного рынка. В середине находятся либералы, верящие в невыразительную смесь равенства и свободы и в силу этого провозглашающие разные формы государства всеобщего благосостояния (или благоденствия). Конечно, между этими тремя точками есть множество позиций, и многие люди разделяют отдельные положения различных теорий. Тем не менее принято думать, что наилучший способ понять или описать чьи-либо политические принципы — это попытка найти им место на этой линии.
В таком представлении о западной политической теории есть некоторая доля истины. Но оно заметно утрачивает свою адекватность. Во-первых, оно игнорирует некоторые важные вопросы. Например, левые и правые расходятся в своих взглядах на свободу и справедливость в сферах экономики и политики, в которых традиционно доминируют мужчины. А как насчёт честности или свободы в традиционно женских сферах дома и семьи? Основные политические теоретики, от левых до правых, были склонны либо игнорировать эти сферы, либо утверждать, что в них не возникает вопросов справедливости и свободы. Адекватная теория равенства полов будет рассматривать темы, к которым просто нс обращались в традиционных дебатах между правыми и левыми. Традиционную картину также критиковали за игнорирование исторического контекста. Теории как на правом, так и на левом фланге стремятся дать нам принципы, с помощью которых мы сможем проверять и критиковать наши исторические традиции и культурные практики. Но коммунитаристы полагают, что оценка политических институтов не может быть основана на использовании некоторых независимых внеи-сторических критериев. Они считают, что политическое суждение есть дело интерпретации тех традиций и практик, в рамках которых мы уже находимся. Так возникают вопросы нашей «укоренённости» во времени и конкретном сообществе, которые не затрагивались в дебатах между левыми и правыми. Мы не можем прийти к пониманию феминизма или коммунитаризма, если будем искать их только где-то в континууме «левый — правый».
Итак, одна из проблем связана с узостью традиционной картины политических представлений. Это возражение сейчас очень распространено, и большинство комментаторов постарались расширить список принципов, затрагиваемых в дискуссиях о политике. Но есть и другая черта традиционной картины, которая, я считаю, должна быть пересмотрена. В ней предполагается, что различные теории имеют в своём основании разные ценности: причина разногласий правых и левых по поводу капитализма в том, что левые верят в равенство, а правые верят в свободу. Поскольку разногласия касаются фундаментальных ценностей, они не могут быть рационально разрешены. Левые могут утверждать: если вы верите в равенство, то должны поддерживать социализм; а правые могут утверждать: если вы верите в свободу, то должны поддерживать капитализм. Но нет способа доказать, что равенство превосходит свободу, или что свобода важнее равенства, так как и то, и другое — базовые ценности, и нет более важных ценностей или положений, к которым могли бы апеллировать обе стороны. Чем больше мы углубляемся в эти политические дебаты, тем более неразрешимыми они становятся, ибо нам не остаётся ничего, кроме несовместимых апелляций к предельным и предельно противоположным ценностям.