Ведь и по-русски между словами «дать» и «отдать» есть заметная разница, если мы говорим об устойчивых словосочетаниях. Мы говорим «дать взятку», но не «отдать взятку»; или нам привычно словосочетание «отдать долги», но неверно будет сказать «дать долги». Да и выражения «отдать дуб» и «дать дуба» различны.
4. Кстати, примерно за четыреста лет до эпохи Койнэ древнегреческие писатели иногда использовали слово «λόγος» в качестве прямого дополнения к глаголу «δίδωμι» именно в значении «дать отчёт».
Так Геродот пишет: «λόγον ἑαυτῷ διδόναι περί τινος» — «давать себе отчёт о ком-то»; или Платон: «λόγον δοῦναι καὶ δέξασθαι» — «давать и получать объяснения, отчёт» (цитирую по словарю Дворецкого).
5. В пользу значения «дать отчёт» в Евр. 13:17 свидетельствует также будущее время причастия «ἀποδώσοντες» (образованного от глагола «ἀποδίδωμι»). Будущее время указывает на то, что наставники только намереваются «дать слово» в будущем. А это возможно только, если речь идёт об отчёте, который они дадут перед Богом. Если бы речь шла о проповеди Слова людям, то было бы употреблено прошедшее время (ведь наставники уже проповедали Слово своей пастве).
Давайте подведём итог:
В Евр. 13:17 Синодальный перевод верно передаёт мысль автора. Наставники дадут отчёт перед Богом за своё служение. Именно словом «отчёт» надо перевести в данном конкретном тексте греческое «λόγος».
А дешёвые сенсации оставим журналистам из жёлтой прессы…
63. Миф о золотых арфах и райских яблоках
Атеист:
— Скажите, а в раю будут туалеты?
Верующий:
— Если они вам нужны для полного счастья, то будут!
Наверняка, вас, как и меня, дорогие читатели, многие любопытствующие спрашивали: «Вот вы верите в рай. А не надоест ли вам там в раю целую вечность играть на арфах и кушать яблочки?»
Не знаю, как вы, а я поначалу в глубине души и сам ужасался этой картине…
— Ведь действительно надоест, — думал я про себя.
Подобные мысли, наверняка, приходили в голову каждому христианину. Это остроумно подметил когда-то Адриан Пласс:
Позвонил Ричарду Куку и спросил, что его больше всего радует при мысли о небесах. Он откашлялся, переключаясь на религиозный режим, и солидно произнёс:
— Больше всего я радуюсь тому, что у меня будет возможность прославлять и любить Господа всю вечность. Разве бывает радость выше и больше этой?
Ну, конечно, тут я полностью согласен… Это понятно. Без вопросов.
Меня всё ещё одолевают тоскливые мысли о смерти. Постоянно оглядываюсь и смотрю на старые, знакомые вещи и лица, а потом пытаюсь представить вместо всего этого нечто вроде нашей воскресной службы с той разницей, что продолжаться она будет не полтора часа, а всю вечность.
Начать рассуждение, наверное, надо с того, что нам всем очень хочется, чтобы на небесах «у нас всё было хорошо». Конечно, раз уж Бог обещал восполнить всякую нашу нужду (Фил. 4:19), то мы вправе мечтать о том, что на небесах нас ждёт нечто приятное: я там похудею, у кого-то вырастут волосы, кто-то обзаведётся бассейном, кто-то получит уединённый уголок…
— Но небеса… Сама мысль о небесах кажется мне такой… Не знаю, как сказать…
— Как вас зовут? — спросил монах.
— Адриан.
— Скажите мне, Адриан, чем вы больше всего интересуетесь? Что вам больше всего нравится — на самом деле?!
— Крикет.
Не собирался говорить правду. Само вырвалось.
— Значит, — кивнул отец Джон, — для вас, Адриан, Богу придётся сделать небеса по крайней мере такими же интересными и увлекательными, как выигрыш сотни в матче против Австралии на стадионе «Лордс». Кстати, это ваша жена, рядом с вами?
Энн улыбнулась и кивнула.
— Так что, если Адриан вдруг рухнет на землю от сердечного приступа и будет на грани жизни и смерти, теперь вы знаете, что делать.
— Ага, — рассмеялась Энн. — Быстренько нацеплю на него пару щитков.
Все это, прекрасно! Но мне кажется, что небесное существование будет настолько непохоже на земное, что наши земные блага покажутся нам смешными и ненужными. Так выросшему юноше, которому нужны мотоцикл и айфон, кажутся смешными детские игрушки. Если двадцатилетнему здоровяку подарить на день рождения игрушечного мишку, то он, чего доброго, и в глаз может дать…