— Уговори ее взять у меня косячок, — говорит Сэм. — Надо же ей расслабиться.
— Я не хочу, — лепечет Лиззи.
— Сэм, не надо, — просит Нина.
Он сует косяк в карман, пожимает плечами и уходит. Нина задерживается.
— Вы ничего не скажете, нет?
— Вы имеете в виду — ей? Нет, конечно.
— Уж очень она к нему строга.
— Я ничего ей не скажу, правда-правда, — уверяет Лиззи.
Нина, рассияв в улыбке, убегает.
Тем временем в гостиной Белла перемещается, упорно передвигая одну за другой руки, вдоль привинченных Сэмом перил. Лиззи — она следит за Беллой с порога — видит, как та прикладывает руку к пояснице, морщится и чуть спустя неуклонно идет дальше.
— Вы сегодня много практиковались, может быть, хватит? — спрашивает Лиззи. — Вы переутомитесь.
— Я должна попрактиковаться. Завтра мне предстоит далекая поездка.
— Куда?
— Пока не знаю точно, куда. И когда — тоже не знаю. Мне надо повидать одного человека. Старого друга. Вы отвезете меня, когда я узнаю, куда.
— А этот человек не мог бы приехать к вам?
— Сомневаюсь. Не исключено, что она и видеть меня не захочет.
— Это та подруга, у которой ваши дневники?
— Не вольничайте!
Этим вечером за очередной партией в кункен, Белла спрашивает:
— Как по-вашему, Сэм Хейзен на наркотиках?
— Что вы имеете в виду?
— Что вы имеете в виду, что я имею в виду? Разве не ясно? Как по-вашему, он наркоман?
Между травкой и наркоманией, убеждает себя Лиззи, существенная разница, и Белла не иначе как имеет в виду героин или что-то вроде, поэтому твердо отвечает:
— Определенно нет.
Белла устремляет на нее пронизывающий взгляд.
— Но, по-вашему, он принимает наркотики?
— Их все принимают, — выпаливает Лиззи. — Я хочу сказать, время от времени. И он, наверное, тоже.
— В таком случае почему он не может ни минуту постоять спокойно?
— Нервничает, я думаю.
— В самом деле? — говорит Белла. — Ну это вряд ли. Какие наркотики вы принимали?
— Простите?
— Мне любопытно. Вы сказали, что все принимали наркотики. Значит, и вы тоже.
— Я курила марихуану.
— Мы называли ее чайком. А что еще? Кокаин? Экстази? ЛСД?
— Понемногу.
— Достаточно, чтобы определить — сидит человек на наркотиках или нет?
— Не знаю, — отвечает Лиззи, голос у нее убитый.
— Не драматизируйте. Я не собираюсь сдать его ФБР. А сейчас иду спать. Если вы мне понадобитесь, я вас позову. Во всяком случае — услышите грохот, спуститесь вниз.
Час спустя, когда Беллин храп доносится наверх, Лиззи прокрадывается к телефону. Двери между ней и Беллой нет, поэтому говорить свободно не удастся, зато она, по крайней мере, услышит голос Пола — все легче.
Прикрыв трубку ладонью, Лиззи вываливает и как Сэм всучивал ей косяк, и как Нина просила ее ничего не рассказывать Белле, и как Белла ее расспрашивала.
— Он тебя завлекает.
— Глупости, — отрезает она, хотя и сама так думает. — В соседней комнате была Нина.
— Ну и что? Приеду, я с ним разберусь. Как у вас с погодой? Солнце светит?
— Вроде бы. Ты точно приедешь?
— Разумеется. В пятницу.
— Есть одна загвоздка: возможно, в пятницу мне нужно будет ее куда-то отвезти. Ей надо кого-то навестить. Но сейчас я не могу говорить об этом.
— Так что, мне не приезжать?
— Что ты! Просто я надеялась, что эта поездка не придется на пятницу. Не терпится тебя увидеть.
— А мне тебя. И очень хочется познакомиться со старухой не накоротке. Так что до пятницы. Тогда и поговорим.
— Что нам мешает поговорить сейчас?
— Какой смысл. Ты шепчешь все равно как в церкви. И потом, я пишу — как бы краска на палитре не засохла. Дорогущая. Красный кадмий.
Стоит Полу сослаться на работу, и Лиззи неизменно отступается, но на этот раз, едва она кладет трубку, как ее захлестывает обида. Вот если б он захандрил, уж как рьяно кинулась бы она его подбадривать, с какой любовью, с каким пониманием. Она бы висела на телефоне час за часом, пока он не воспрянет духом. Она лежит на узенькой кроватке в гостевой, держит так и не раскрытый «Виллетт»[82] и вспоминает, как после первой их ночи они шли по Бродвею завтракать, столкнулись с Хизер, и та увязались за ними. Позже, когда они сидели на ступеньках Батлеровской библиотеки[83], Хизер сказала: «Ты с ним нянчишься. Впрочем, дядечкам на возрасте, видно, это и нужно».
— Так, где ваш друг будет спать? — спрашивает ее наутро Белла. — Этот ваш художник, напомните, как его зовут.