«Это всѐ. Исходя из этого определения, „гнозис", т.е. „знание", – это знание о нетождественности Бога и „бога Яхве", а „невежество" (αγνοια) – это их отождествление. Поэтому наши православные братья даже не вправе обижаться – невежество является самой сущностью их вероучения».
На мой взгляд, определение Алексеева является лучшим из существующих. В том числе и потому, что проводит мостик между христианским и нехристианским (не путать с «до-христианским») гностицизмом. До сих пор, хотя бы на примере труда Тобиаса Чѐртона, мы видели, как попытка проложить такой мостик приводила лишь к размыванию пределов определения. Дефиниция Алексеева расставляет все точки над i, позволяя избежать этого. И хотя это определение является, пожалуй, лучшим из существующих, его неизбежным (то есть таким, которого очень трудно было избежать, не утяжелив его при этом до стадии нечитабельности или не спровоцировав долгой дискуссии) недостатком является отсутствие уточнений, о каких именно течениях вне рамок христианской традиции идет речь. Одно из них, частично выходящее за рамки традиции в силу своего синкретизма – это манихейство, это и отчасти нехристианский (даже при том, что опирается на «подлинное учение Иоанна Крестителя») мандеизм, но какие еще? Например, последователи ряда течений в современном эзотерическом масонстве (не забудем, что отцами-основателями современных гностических церквей в конце 19 века были масоны – такие как Жерар Анкосс [Папюс] и др.) и розенкрейцерстве, которое также частично выходит за рамки христианской парадигмы, называют себя гностиками, но как именно их само-отождествление гармонирует с приведенным выше определением?
Это не праздный вопрос с точки зрения значимости ответа на него. Например, один мой знакомый эзотерик однажды прямо сказал мне в частной беседе, что был бы рад вступить именно в нео-гностическую церковь «французского масонского замеса», потому что там якобы «нет этого дурацкого дуализма». И т.п.
Рижский исследователь и популяризатор христианского гнозиса Дмитрий Щербина критикует это определение, исходя, в частности, из следующих позиций: «Разве Апокриф Иоанна не говорит о событиях, описанных первой главой Бытия? Разве в первой главе не описывается создание архонтом своих эонов и душевного Адама? Разве Элохим это не образ архонтов во главе с первоархонтом? Если Вы ответите на эти вопросы отрицательно, то мне остается только отождествить Духа Незримого с Элохим, что лично мне представляется верхом абсурда, уж простите» (цит. по блогу Дм. Алексеева).
Критик, однако, на мой взгляд, упустил из виду то, что первоархонт гностических космогоний создавал своих ущербных «ангелов» именно как слабое подобие божеств куда менее ущербных, но, подобно тому, как он говорил о себе, что он бог, и нет иного бога, кроме него, так и своим ангелам он хотя и давал имена «настоящих» богов, но по сути лишь пародируя эти имена.
На созданном им сайте http://xpectoc.com Дмитрий Щербина вместе с Яниной Гриневич не дают свое собственное определение напрямую, но в опубликованной на нем же статье «Что такое гностический миф?», опираясь, что важно, на ряд текстов из Наг-Хаммади, пространно описывают содержание этого мифа. (Кстати, подобно некоторым другим исследователям, они называют гностиков хрестианами, то есть, дословно, «благими» [греч.] – ведь и «гностический» Иисус не был обещанным иудеями мессией, то есть Христосом, но был Хрестом, благим помазанником – ибо они стяжали Благую Весть, не искаженную впоследствии ортодоксальным духовенством и теологами. Отсюда и название для сайта.)
Что касается не российских, а зарубежных определений гностицизма в целом, то лично мне ближе всего то, которое дал Джеймс Робинсон, редактор знаменитой “The Nag Hammadi Library in English” (NHLE):
«Христианский гностицизм проявился как утверждение вновь, хотя и в несколько различных терминах, изначальной позиции трансценденции, центральной в отношении самих начал христианства. Эти гностические христиане несомненно считали себя истинным продолжением, в силу меняющихся обстоятельств, той изначальной позиции, которая и сделала христиан христианами». Робинсон подчеркивал во введении к NHLE, что Библиотеку Наг-Хаммади создали христиане, поэтому он всегда скептически относился к попыткам «выделить гностицизм в отдельное от христианства делопроизводство», в силу чего даже говорит не о гностицизме вообще, но о христианском гностицизме. Недостаток этого определения, на мой взгляд, в том, что фраза «в силу меняющихся обстоятельств» указывает на некую не самодостаточность доктрин гностиков, а также, кажется, на их более позднее, нежели даже конец 1-го и начало 2-го вв. н.э., происхождение.