— Господи, совсем из головы вон…
— Что?
— Деньги и… Пан Гамел, большое спасибо, я еще зайду. Сейчас мне надо бежать.
— Что-нибудь случилось?
— Случилось.
Экснер помчался к воротам. Было слышно, как он бежит по плотине, потом шаги его гулко застучали по деревянному мосту.
Пак Гамел и Лида Муршова переглянулись.
— Он прав, — сказал пан Гамел. — При желании убийца мог увидеть его. Как на ладони. Как увидела ты.
Экснер бежал по аллее, чтобы попасть к площади кратчайшим путем. Наверху, на мощеной улочке, он заметил коренастую фигуру в берете, с этюдником через плечо.
Маэстро Матейка торопливо шел по булыжной мостовой.
Михал Экснер остановился и с улыбкой шагнул ему навстречу.
— Доброе утро. Работать?
Матейка растянул рот в широкой ухмылке.
— Хотел пописать сегодня у мельницы…
— Я там толком и не был, — сказал Михал Экснер небрежно, — хожу с утра туда-сюда.
— Я видел ваших людей.
— Значит, вы домой?
— Наверно…
— Жаль, — вздохнул Экснер, — а я уж обрадовался, что пойду с вами и посмотрю, как вы пишете. Ужасно люблю смотреть, как другие работают. Художники, плотники, и вообще.
— Сегодня из этого ничего не выйдет, — покачал головой Войтех Матейка. — Хотя… — Вероятно, простодушие Экснера его растрогало. — Свет недурен, я давно уже собираюсь к оранжерее. — Он указал на ту сторону площади, которую образовывала садовая ограда. — Там оранжерея в стиле ампир. Весьма любопытна в утреннем освещении.
— Мне в самом деле можно пойти с вами?
— Конечно. Мне кажется, вы не глухи к искусству, разбираетесь.
— Немного, — согласился Экснер. — Только, знаете, времени не хватает, все служба да служба, — добавил он с рассудительностью человека недалекого.
На площади царило оживление. Подъезжали первые автобусы с экскурсантами, у бензоколонки ждала очередь из пяти машин, старший официант Карлик открывал окна и проветривал зал, продавщица из кондитерской с грохотом поднимала железную штору. Экснер и Матейка шли молча, оба улыбались. Проходя мимо открытых окон местного отделения общественной безопасности, капитан поздоровался с молодым вахмистром, который там дежурил.
— Товарищ капитан, — окликнул вахмистр.
Экснер остановился, маэстро Матейка тоже.
— Товарищ капитан, можно вас на минуту?
Капитан Экснер подошел к окну.
— Товарищ капитан, — вполголоса доложил вахмистр. — только что приехали из Праги. Ждут вас.
Михал Экснер пожал плечами и повернулся к художнику.
— Вот видите, — со вздохом улыбнулся он, — нет мне нынче покоя. Все служба и служба. Но я к вам приду. Через полчасика. Можно?
— Конечно. Я буду ждать вас.
— Допустим. — Пани Медекова, в золотых босоножках и оливково-зеленом платье, перепоясанном золотой цепочкой, закинула ногу на ногу, воинственно выставив колени. — Пан Рамбоусек трагически погиб. Но при чем тут я, боже милостивый, а тем более пан Прушек, старый добрый человек? Почему его вытащили из магазина, почему нас без слова объяснения волокут сюда, почему…
— Простите великодушно, — произнес капитан Экснер галантно. — И за этот неуютный кабинет, хотя кресла довольно удобные, не правда ли, пан Прушек? И за похищение тоже. Я должен бы допросить вас по отдельности, — улыбнулся он. — Но боюсь, у меня слишком мало времени.
— С нами вы свое драгоценное время тратите впустую, пан капитан, — сказала она.
Антиквар беспокойно ломал пальцы, потом поправил очки.
— Я не судебный эксперт, пан капитан. И весьма опасаюсь, что меня… привлекают по делу, к которому я не имею отношения и которого не понимаю. Короче говоря, некоторое время назад супруги Медек предложили мне на комиссию несколько картин из своего собрания. Они отобрали произведения, которые решили продать, и попросили меня оценить их. Я оценил. В понедельник вечером присутствующая здесь пани Медекова попросила, чтобы я вместе с ней посетил в Опольне ее мужа и оформил с обоими супругами официальные документы о передаче принадлежащих им художественных произведений в комиссионную торговлю. Мы приехали, как мне кажется, около девяти, а час-полтора спустя уехали. Говорили исключительно о предмете продажи. Это все, товарищ капитан. Я могу показать документы, но только с собой их у меня, к сожалению, нет, я ведь не знал, по какому делу мне придется давать свидетельские показания.
— Благодарю вас, пан Прушек, — учтиво сказал капитан Экснер. — Я вижу, у вас большой опыт. Вы многое облегчили и сберегли время нам обоим. Кстати, вы случайно не знаете, почему супруги Медек решили продать картины?