— Обалдел, что ли? Совсем рехнулся, дубина ты стоеросовая! — кричала Юлия Крчева. Парень ее не замечал. Его обуяла пьяная страсть к разрушению. В конце концов на него набросился хозяин дома. Он кое-как пришел в себя, неожиданный оборот проветрил ему мозги, а испуг и удивление заставили встряхнуться. Это вам не драка в корчме! Не смотреть же равнодушно, как пришелец крушит его обстановку. Он попытался вытолкать парня из горницы. Не тут-то было. Тот схватил табурет, поднял его высоко над головой, сбив при этом люстру: «Еще шаг, папаша, и я размолочу ваш музыкальный комбайн, а потом и ряшку, понятно?» — Приемник был дорогой, не самой лучшей марки, но все равно стоил кучу денег. При мысли, что этот подонок одним махом может его уничтожить, Беньямин Крч начисто отрезвел. Выбежал из горницы и через кухню метнулся во двор. Юлия попыталась его задержать:
— Ты куда, осел безмозглый, хочешь оставить меня с этим психом?
— Тебе надо тут побыть, — испуганным, жалким голосом простонал Беньямин Крч. — Не оставляй его в доме одного. Я приведу подмогу. Надо кого-нибудь найти! Разве с этаким сладишь?
Парень выкамаривал минут десять, возможно — дольше, но вряд ли кто в такой момент думает о времени. Отвел душу и сразу же остыл.
— Простите, мамаша, — сказал он уже в дверях. — Может, я и ошибся. — И поспешно вышел. Ночь поглотила его, а дождь смыл следы с поверхности земли.
Через минуту Юлия Крчева, немного опомнившись, выбежала во двор и кликнула мужа. Никто не отозвался. «Ну не трус ли? — про себя бранила она Беньямина. — Спрятался, как заяц в норе, как крыса, а еще говорит: позову подмогу! Знаю, как ты позовешь! Видать, у самого полные штаны, паскуда! О господи, почему мне суждено было выйти замуж за такого слабака! Ведь меня тут могли убить, могли обокрасть или дом поджечь, а муженек как ни в чем не бывало пристроился где-нибудь в свинарнике!»
Она вернулась домой, окинула взглядом разгромленную горницу. «Словно после татарского нашествия!» — вспомнилось что-то из давних уроков истории. Груда стекла и фарфора, сломанный табурет, кринки с отбитой глазурью, разбросанная одежда. Разве это уберешь? Не позвонить ли в милицию? Страх отступил, осталась, правда, злость, но голова работала трезво. Что за мразь, врывается в чужой дом — подай ему Алису! — и выкидывает этакие кренделя! Какое разорение! Кто мне за все заплатит, кто возместит убытки?! А чего стоит Бене, ничтожество, да и только! Я всегда говорила, что он никчема! Нализаться — это пожалуйста, но больше от него ничего не жди! Разве на такого мужика можно положиться? Забился в какую-нибудь щель и притаился как мышь.
Потом вспомнила, что собиралась позвонить в милицию. Набросила на плечи дождевик и выбежала из дому. Даже двери не заперла. Хуже все равно ничего не случится. Что может быть хуже?
У соседей, живших выше по улице, еще не спали.
Приход Юлии не обрадовал хозяев. «Ох уж эта баба! — покосился на нее сосед, оторвавшись от телевизора, — и ночью не даст покою! Ей бы только с утра до вечера трещать, по телефону, а мы за нее плати… Но тут до него долетело слово „милиция“, он навострил уши — даже злость прошла: что этой женщине нужно от милиции в такой поздний час? Сосед в стоптанных шлепанцах шастал по кухне, а Юлия Крчева прямо-таки прилипла к телефонной трубке.
— Дайте нам свой адрес, — сказал дежурный, когда Юлия вкратце объяснила, что произошло, — мы вам позвоним, проверим, не розыгрыш ли это, а уж тогда приедем…
У Юлии чуть не выпала трубка из рук.
— Что еще за розыгрыш? Вы слышали, что он сказал? Я — и вдруг розыгрыш! Мне все в доме перевернули вверх дном, а они — розыгрыш! Тут не знаешь, на каком ты свете, а они вот как! Где же тут справедливость?!
Вскоре раздался звонок.
— Все в порядке, — сказали из милиции, — посылаем к вам патруль. А того типа… как-нибудь задержите…
— Легко сказать — задержите! — причитала Юлия. — Откуда мне знать, где он сейчас, куда побежал?
— Узнаю нашу милицию! — поддержал ее сосед. — Люди добрые, поймайте нам преступника, а наручники мы уж и сами наденем! Вот чего бы они хотели!