— Откуда это тебе известно?
— Я получил письмо… Сегодня вечером, в половине одиннадцатого, в довольно пустынном месте я встречусь с их курьером.
— Ты впутался в весьма опасную игру.
— Выбора у меня не было. Я рассказал тебе, как мне тяжко, но иного выхода я не вижу.
— И что ты будешь делать, если сегодня вечером на условленном месте ты увидишь свою юную поклонницу?
— Можешь поверить, что мне абсолютно безразлично, через кого это передавать.
Теперь Серджиу и Виктор шли рядом, плечом к плечу, понурив головы и смотрели, как в мелком, податливом песке отпечатываются их следы. У обоих было такое впечатление, что они уходят за границу реальности. Молчали. Виктору, как видно, уже нечего было сказать, а Серджиу…
— Одного только не понимаю, — заговорил Вэляну, — зачем ты потащил с собой все эти черновики? Зачем тебе понадобился этот спектакль? Перед кем ты его разыгрываешь?
— А это вовсе не спектакль. Для меня это огромное удовольствие. Я перечитываю, заново просматриваю, нахожу новые решения, которые можно будет применить в новых вариантах. Ведь это то, во что я вложил самое лучшее, что есть в моей жизни. Понимаешь?
Разговор коснулся новой темы, и могло показаться, будто оба они забыли, с чего он начинался… Однако адвокат не забыл.
— Понимаю ли я? Я — да, я понимаю! Но я хочу спросить, понимаешь ли ты что-нибудь? Можешь ли ты понять, что я слушаю тебя и думаю: действительно ли вся эта идиотская история, которую ты излагаешь, имеет отношение ко мне? Знаю, знаю! Мы — мужчины, правильно, ты можешь еще сказать, что мы должны смотреть жизни в лицо, что се ля ви… Ты можешь сластить мне пилюлю, как это делается в подобных случаях, обещать все что угодно, как обещают пациенту, когда боятся, что на операционном столе он выкинет какой-нибудь номер… Спасибо! Ты достаточно все подсластил, но я глотать не желаю! Ты хотел быть счастливым — дай тебе бог… Но у тебя, наверное, не было времени спросить себя, что значит быть по-настоящему счастливым и что значит не быть счастливым. Я такой же старый и такой же молодой, как и ты. Я никому не читаю лекций, а потому и сам не желаю их выслушивать. Но все-таки я тебе скажу: ты хотел, как я понимаю, избавиться от одиночества. Так знай, что никто и никогда избавиться от одиночества не может. Ты хотел быть счастливым. Если ты хоть раз в жизни был по-настоящему несчастлив, значит, ты носишь в себе это несчастье и, где бы ты ни был, что бы ты ни делал, как бы ни отворачивался от него, как бы ни пытался от него избавиться, это несчастье все равно вылезет, как шило из мешка. А если ты носишь в себе свое счастье, ты — счастлив. Искать его напрасно. Поверь мне. И это не беллетристика. Это просто мои мысли, я тебе все это говорю потому, что ты считаешь, будто стоишь на пороге счастья… Что, впрочем, вовсе не означает, что подлость перестает быть подлостью, если ее облечь в бальное платье.
Поднявшись по обрыву, они снова оказались на шоссе. Серджиу позвякивал ключами от машины, подбрасывал их на ладони. Сев в машину, он распахнул правую дверцу. Виктор не двинулся с места.
— Ты не едешь? Я тороплюсь.
— Нет, я вернусь пешком.
— Ага, как апостол… Ты еще разуйся. Асфальт горячий, пусть он жжет тебе подошвы. Кто знает, может, за твои страдания тебе и простятся все грехи.
Машина рванулась с места и вскоре исчезла за горизонтом. Итак, подумал Виктор, первое действие окончено. Что же будет дальше? Как поведет себя Серджиу? Нужно найти Ирину и все рассказать ей. Ее нужно предупредить, она должна быть готова. Возможно… возможно, ей нужно подыскать номер в другом отеле. Конечно, теперь она не может оставаться с ним, да и он этого не захочет… Но в первую очередь ей нужно все рассказать.
Виктор посмотрел на часы. Было десять. Наверно, Ирина уже на пляже. Он заметил приближающееся такси и поднял руку. Через несколько минут он был уже в холле гостиницы. Ключа от комнаты Вэляну у дежурного не было. Значит, Ирина у себя. Виктор поднял телефонную трубку и попросил номер Вэляну. Раздался гудок, второй, третий… Виктор уже готов был бросить трубку, когда послышался слабый голос Ирины.
— Ирина? Это я, Виктор. Что с тобой? Ты больна?
— Виктор… Нет, не больна. Мне только что удалось заснуть.