— Дорогой Рома, при твоем ли роде деятельности пользоваться эвфемизмами? Спроси коротко и ясно: «Гражданин Мосин, не вы ли за соответствующее вознаграждение навели уголовников-домушников на коллекцию Палагина?»
— Считай, что спросил.
— Не я.
— Жаль, — Казарян обнял Мосина за плечи. — А то как бы было хорошо!
— Не столько хорошо, сколько просто. Для тебя.
— В общем, я тебе, Миня, верю. Хотя нет, все наоборот! В общем, я тебе, Миня, не верю, но — в данном конкретном случае — верю.
— Тоже мне Станиславский! Верю! Не верю!
— Хватит блажить-то. Давай вместе подумаем. Я поначалу был убежден, что наводка зрячая. А вот окружение прошерстил и усомнился.
— А если темная, Рома?
— Откуда? Среди окружения фофанов для темной наводки нет.
— Есть идея, Рома.
— Поделись.
— А что я с этого буду иметь?
— Миня, могу тебя заверить: от моих благодеяний миллионером не станешь.
— Да я шучу, шучу! Хотелось бы от тебя просто знак признательности, небольшой сувенирчик. У твоего папани в чулане лентуловский этюд пылится. Только и всего!
— Договорились. А ты мне в ответ — театральный эскизик Добужинского. Я помню: у тебя их несколько.
— Это же баш на баш! Мне-то какая выгода?
— Как знаешь, Миня, как знаешь!
— Ну, что мы с тобой, право, как на базаре! Бери идею задаром, — замахал отчаянно руками Мосин.
— Значит, Лентулов менять прописку не будет?
— Как это не будет? — возмутился Мося. — Мы же с тобой договорились: я тебе Добужинского, ты мне — Лентулова.
— Ладно. Отдавай идею задаром.
— Вы в своей конторе на Петровке, небось, думаете, что вы самые умные и проницательные. А у некоторых на плечах тоже не кочан капусты.
— Кстати, насчет эвфемизмов. Некоторые — это ты?
— Абсолютно верно. Я. Так вот, тот, у которого на плечах не кочан капусты, вне зависимости от вас размышлял о краже и пришел к выводу, что наиболее вероятный источник информации о палагинской коллекции и квартире — обслуга.
Слесари, водопроводчики, домработница, портниха, электрики, конечно же, могут дать кое-какие сведения о квартире Палагина. Но исчерпывающие сведения, а главное — о коллекции, может дать только Петр Федосеевич, краснодеревщик. Я его знаю сто лет, Палагин его знает сто лет, все его знают сто лет, и поэтому почти с уверенностью можно сказать, что на сознательную зрячую наводку он вряд ли пойдет. А вот в темную его использовать могли.
— Завтра с утра мы с тобой, Миня, в гостях у Петра Федосеевича.
— А ты сегодня Лентулова подготовь. Там масло, ты пыль влажной тряпочкой сотри, подсолнечным протри и опять насухо вытри, — Мосин подошел к окну кафе, глянул в щель между неплотно задвинутыми гардинами, сообщил — Юрий Карлович с Веней кукуют. Обрадовать, что ли, советскую литературу?
— Валяй. Подкорми классиков с доходов праведных.
— Компанию не составишь?
— Мне, Миня, пьянствовать в общественных местах не положено. Особенно с тобой.
— Грубишь, хамишь, а зачем?! Будь здоров тогда, — и Миня небрежно кивнул Казаряну. Наказав Казаряна за милицейскую грубость, тут же добавил, ибо не забывал ничего и никогда — Завтра в девять часов утра я жду тебя у метро «Дворец Советов».
Ларионов заканчивал доклад о проделанной работе по делу о палагинской краже.
— Кое-что о Леониде Михайловиче Берникове я подсобрал, — Ларионов сверился с бумажкой. — Л. М. Берников, 1896 года рождения, образование незаконченное среднее, с 1933 года постоянно работает в системе промкооперации, в основном в должности председателя различных артелей. К судебной ответственности не привлекался, однако в знаменитом текстильном деле сорокового года фигурировал как свидетель. В настоящее время заведует производством артели «Знамя революции», изготовляющей мягкую игрушку.
— Похоже, Сережа, похоже, — оценил ларионовскую работу Смирнов. — Я понимаю, у тебя времени не было, но все-таки… В УБХСС на него ничего нет?
— Я по утрянке к Грошеву успел заглянуть. Говорит, что единственное у него — подозрения.
— Что делать будем?
— Романа подождем и решим.
— А где он запропал? — вдруг высказал начальственное неудовольствие Смирнов.
— Звонил в девять, сказал, что к одиннадцати будет. У него там что-то по наводке наклевывается.
И действительно наклевывалось: оперуполномоченный Роман Казарян вошел в кабинет Смирнова вольно-разболтанной походочкой, оглядел присутствующих, небрежно поздоровался: