Спокойные, уравновешенные, материально обеспеченные шведы — и вдруг самоубийства? Видимо, есть некие противоречия в шведском обществе, не позволяющие многим его членам найти иной выход из жизненных трудностей; видимо, обострился в Швеции кризис идеалов и стремлений, ибо человек кончает с собой, если у него нет ни того, ни другого. А когда у человека стремления есть, но он понимает, что они неосуществимы, он способен пойти на преступление…
Разъясняя задачу, которую ставили перед собой создатели декалогии «романов о преступлении», в которую входит роман «Запертая комната», Пер Вале писал: «Замысел наш заключался в том, чтобы, используя форму детективного романа, изобразить шведское общество, его теневые стороны, его проблемы, его развитие в течение десяти лет, составляющих действие серии». Первый роман, «Розеанна», увидел свет в 1965 году. Последний, десятый, «Наемные убийцы», был опубликован в 1975-м. В этом же году в возрасте 48 лет умер Пер Вале. На русский язык переведено шесть книг декалогии: «Полиция, полиция, картофельно пюре», «Негодяй из Сэфле», «Запертая комната», «Смеющийся полицейский» (русский перевод «В тупике»), «Подозреваются в убийстве» и «Наемные убийцы».
Романы декалогии пользуются большим заслуженным успехом как в самой Швеции, так и за ее пределами, многие из них экранизированы. Очевидно, что декалогия стала явлением не только шведской, но и всей детективной литературы. Произошло это во многом потому, что Пер Вале и Май Шеваль, используя в высшей степени традиционную форму детектива, создали нечто принципиально отличное от продукции «массовой литературы».
Вале и Шеваль не страшатся обвинений в приверженности к штампам. Они вызывающе берут затасканный сюжет «запертой комнаты» и даже не считают нужным изобретать какое-то завлекательное название. В «Запертой комнате» легко выделяются три достаточно самостоятельные сюжетные линии, каждая из которых могла бы стать предметом отдельного романа, но все три преступления оказываются хоть и опосредствованно, но тесно связаны. И связь эта мотивирована действительностью, а не изощренностью писательской техники. Обе сюжетные линии имеют свои завязки, но если в случае с «запертой комнатой» завязка совершенно традиционна—обнаружен труп, ведется расследование, заходящее в тупик, — то экспозиция рассказа об ограблении банка выглядит нарочито затянутой — мы как бы присутствуем при замедленной демонстрации кинофильма и знаем несколько больше, нежели полицейские, но все же далеко не достаточно, чтобы решить, кто же преступник. Вале и Шеваль пишут именно детектив — они, как и положено по законам жанра, держат нераскрытыми до самого конца и загадку убийства в «запертой комнате», и загадку ограбления банка, открывающего роман. В данном случае авторы сознательно «придерживают» развязку, чтобы показать, в частности, какими неверными путями нередко идет следствие.
В работе полицейских, как ее изображают Вале и Шеваль, нет ничего романтического или героического. Она повседневна, буднична, однообразна, хотя порой и опасна. Образы комиссара полиции Мартина Бека и группы его сотрудников и друзей объединяют романы декалогии. В самом комиссаре нет никаких черт супермена, обычно присущих сыщику экстракласса, каковым Бек, несомненно, является. Нет у него и экстравагантных хобби — всего лишь увлечение моделями кораблей. Сыщик из традиционного детектива практически неуязвим, а Бек долго находился на излечении после схватки на крыше с преступником, кстати, бывшим полицейским, о чем рассказывается в романе «Негодяй из Сэфле». Так, мелкими, но всегда точными деталями авторы наполняют каноническую литературную форму приметами реальной жизни.
Мартин Бек в романе «Запертая комната» — усталый, не слишком здоровый и не слишком удачливый человек. Семейная жизнь его расстроилась, очень многое не радует его и в том, как работает шведская полиция. Но есть в характере героя черты, делающие его необыкновенно привлекательным: абсолютная личная порядочность, помноженная на в высшей степени развитое чувство долга и справедливости. Именно потому он и продолжает заниматься, казалось бы, совершенно безнадежным делом о гибели пенсионера Свярда, бедного, угрюмого и жадного человека. Халатность полицейских, начавших следствие по делу «запертой комнаты», — тревожный симптом для «демократической» Швеции. Судьба одинокого, небогатого человека, сколь бы трагичной она ни была, не вызывает ни у кого ни сочувствия, ни интереса. И дело тут не в конкретной личности Свярда. О холодном равнодушии к старости размышляет Мартин Бек, возвращаясь от матери, которую навещал в пансионате для престарелых: «Что такое одинокая нищая старость? После полноценной трудовой жизни ты обречен на жалкое прозябание и полную утрату человеческого достоинства… Да, суровый приговор ожидает тех, кто достиг чересчур преклонного возраста. Изношенному колесику место на свалке…»