– Видишь, Морозко, эти черные камни и землю, которая словно текла и застыла? Огненная река порою с горы разливается, выжигает все на своем пути. Даже камни растапливает, словно масло на сковороде. А потом потухает и затвердевает. По эту сторону реки весь берег полыхает в огне. И бывает так жарко, что сгореть можно от одного воздуха, – пояснила серьезно Баба-яга. – Но когда огненная река спит, то лютый холод с горы опускается. Ты уверен, что желаешь идти в подземное царство к Кощею? Весь жар от огненной реки сосредоточен в недрах горы. Выдержишь ли? Не пыхнешь паром? Хе-хе-хе!
Морозко призадумался. Верно, он слыхивал ранее ехидные насмешки от зимних сородичей, что Кощей в подземном царстве тренирует выдержку для встречи с Ярилой, надеясь схлестнуться с ним в бою. А кто и вовсе поговаривал, что за века жизни в мерзлоте бывший владыка зимы захотел кости свои отогреть. Кощей, конечно, посильнее старика будет, да ведь тоже сделан из того же теста, что и он – Морозко, а значит, и Морозко не пропадет и не растает.
– Веди, Яга! – ответил уверенно старик, – Где наша не пропадала.
– Ну гляди, не пожалей, – и Баба-яга, растянув губы в улыбке, пошла прямо к основанию горы.
Обойдя гору в правую сторону вдоль реки, старуха указала на чернеющий огромный разрыв в каменном изваянии горы, который уходил далеко вглубь. Морозко всмотрелся в зияющую темноту пещеры, но так и не увидел в ней ничего.
– Что за непроглядь такая? Отродясь такого мрака не видывал.
– Это, Морозко, вход в подземное царство. Мертвым свет не нужен. Хе-хе-хе! Но погоди, не подходи близко. Врата охраняет…
Но не успела Баба-яга договорить, как из расщелины пыхнул обжигающий пар и заслышался громкий топот. Морозко отскочил подальше от входа, но старуха так и осталась на своем месте. Стоит, улыбается от уха до уха, обнажив гнилые и прореженные зубы.
А из черного разрыва вылезла огромная змеиная голова, покрытая чешуйчатыми пластинами. Из ноздрей пар пышет, как дым из дымовой трубы. Огляделась голова по сторонам и, завидев гостей, уставилась маленькими глазками на Морозко и Бабу-ягу. А зрачки, как у кошки, сузились в черные щелочки на золотистой радужке. Как только змеиная голова сфокусировала взгляд, тут же из пещеры вынырнула еще одна такая же голова, а за ней показалась и третья. За тремя головами из темноты вывалилось и огромное туловище, так же все покрытое чешуей. Солнечный свет блеском пробежался по чешуйкам, которые, как хамелеон, переливались цветами – зелеными, синими, голубыми, бирюзовыми.
Змееподобный зверь полностью вылез из пещеры. Четырьмя мощными лапами он ступал на землю, отчего она дрожала как хлипкий деревянный мостик под ногами богатыря, а с горы сыпались камни. Длинный хвост полз вслед за тяжелым туловищем существа, а по бокам в сложенном состоянии трепыхались перепончатые крылья. Пар все так же валил из ноздрей трехголового змея. И Морозко догадался, кто пред ним возвышается.
– Здравствуй, Горыныч! – очень громко поздоровалась Баба-яга. А Морозко шепнула – Он, глуховат. Все три головы.
Но старик не особо удивился. Как можно услышать, когда в твоих головах нет ушей, а сам издаешь столько шума, что вряд ли что-то еще можно расслышать.
Змей Горыныч, пристально посмотрев на Ягу, вдруг перестал пыхтеть. Взгляд его изменился и стал приветливым.
А Яга подошла очень близко к существу и пощекотала шею той головы, что была в центре.
– Узнал, родехонький! – расплылась в улыбке старуха, когда и другие головы стали к ней ластиться – Что, соскучился, да? Вижу, что соскучился.
Ведьма попеременно гладила, щекотала и похлопывала головы зверя, а те наперебой подставлялись под ее ласки.
– Ну, полно тебе! Дело срочное нынче. Пропустишь нас к Кощею? – спросила Яга.
Горыныч склонил все три головы к Морозко и нюхать стал. Чует, снегом и морозом от старика несет, а живой плоти совсем не унюхал. Значит, свой.
– Хорош-ш-шо, – прошипела центральная голова. – Спуш-ш-шкайтеш-шь.
И тяжелой поступью Горыныч отошел в сторону, пропуская путников к пещере.
Баба-яга пошла первой, за ней двинулся Морозко. Непроглядная темнота поглотила их, как только ступили под каменные своды пещеры. В нос старику ударил затхлый запах многовековой сырости и чего-то еще, от чего Морозко поежился. Подземное царство, где обитают души и духи, не встречает приветливо гостей. Да и гости сюда приходят на вечную поживку.
– Слышишь, Морозко! – вдруг резко остановилась Баба-яга и зашептала старику, когда тот втемяшился в нее, ничего не видя в темноте: – Ты это… Не говори Кощею, что это я сердце Мары повредила. Не то не выйти мне больше отсюда, а тебе вместе со мной. Сам не выберешься с подземного царства, уж поверь.