— Вот это настрой, солнышко, — Коллинз не удерживается от насмешки. Я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать на это прозвище. — Знаешь, для человека, который ненавидит свидания, ты ходишь на них подозрительно часто.
Зачем я вообще иду сегодня? Я отказался от такого количества свиданий, что уже сбился со счёта, давая Кейлебу все шансы найти любовь. Но он, похоже, так же не горит желанием, как и я. Надо было его сегодня отправить.
— Я чувствую себя виноватым за то, как разговаривал с мамой, — наконец говорю.
— Простого извинения было бы достаточно, — отвечает Коллинз. — Хотя у меня есть альтернатива, если хочешь послушать.
Косо смотрю на идиота, который только что попытался меня подрезать.
— У меня есть выбор?
— Я думаю, ты на самом деле хочешь любви, — продолжает Коллинз, будто меня и не слышала. — Но ты слишком боишься признаться в этом себе, поэтому ходишь на свидания, надеясь, что любовь сама свалится тебе на голову, и ты не сможешь это отрицать.
Бью кулаком по рулю, и гудок заглушает, что я думаю о её теории.
— Чёрт. Я уже приехал. Пока, — быстро говорю я.
— Люблю тебя, — напевает она, прежде чем я сбрасываю вызов.
Паркую пикап, откидываю голову на подголовник, позволяя себе пару вдохов. Я здесь только ради мамы. Вот и всё. Мне действительно жаль, как я отреагировал на её «помощь». Как бы ни была ошибочна её затея, корень всего этого — забота. Так что, наверное, мой приход на это свидание что-то да значит... верно?
Любовь — последняя вещь, о которой я думаю. Даже мысль об этом заставляет меня передёрнуться.
Гляжу на часы. Уже на десять минут опаздываю — пора встретить неизбежное. Выхожу из машины. Жара буквально наваливается на меня, сложно сделать полноценный вдох.
И вдруг я снова в ближневосточной пустыне, спина к раскалённому песку, небо перед глазами, уверен, что жизнь моя заканчивается. Но бронежилет поймал пули. Я жив. По крайней мере, ненадолго. Я не могу умереть здесь. У меня есть племянницы, которым я нужен. Поднимаюсь, решив любой ценой добраться до них.
Под ногой что-то попадается, я спотыкаюсь и падаю на колени на цемент. В Аризоне.
Именно здесь я нахожусь. Отряхиваюсь, ускоряю шаги, пока кожаные лоферы не расплавились, и захожу внутрь. Не потому что спешу на свидание.
Я даже не знаю, кого ищу. Мама упустила эту деталь.
— Уорд! Здесь! — пронзительный голос звучит слева.
Поворачиваюсь. Нет.
Только не Софи.
Я спокойно переношу бесконечные свидания с невинными девушками, которых мама мне подсовывает. Они такие же пешки, как и я, те, кто понимает, почему я не готов к отношениям, и не требуют от меня больше, чем я могу дать.
— Софи, — хмурюсь ли я на самом деле или только в голове? — Что ты здесь делаешь?
Она хватает меня за руку, проводит пальцами вверх по бицепсу и сжимает.
— Глупенький. Я же твоё свидание, конечно.
Вот этого я и боялся. Надо было перенести попытки стать хорошим сыном на завтра.
— Ладно. Тогда давай займём столик, — не даю ей времени ответить и направляюсь к хостес. Чем быстрее мы поедим, тем быстрее я смогу уйти.
Пятнадцать минут спустя мы сделали заказ, и я исчерпал все нейтральные темы для разговора.
Моя спутница — нет.
Софи поднимает бокал и лениво крутит вино.
— Ну что, как там война?
Я одновременно кашляю и давлюсь.
— Прошу прощения?
Она пожимает плечами и наклоняется через стол.
— Всё действительно было так плохо, как говорят, или это они ради внимания всё раздули?
Моргаю. Она ведь не серьёзно сейчас?
Софи понижает голос:
— Знаешь, работая теперь в правительстве, я вижу, как люди заметают следы своих ошибок и сколько лжи политики превращают в «истину» в головах избирателей.
О, прекрасно. Теперь я чувствую себя особенно спокойно, живя в стране, за которую сражался.
Я прочищаю горло.
— Я думал, ты секретарь мэра.
— Так и есть, но его кузен — типа лучший друг пиарщика губернатора, — она небрежно делает взмах рукой. — Так что, как там на войне?
Чудесно. Она не забыла.
— Ну… да, всё было довольно плохо, — отвечаю я, сильно преуменьшая.
— Хмм, — она пожимает плечами так, будто не до конца верит. Могла бы сама слетать на Ближний Восток или в любую другую горячую точку, если уж так интересно.
Приносят еду, и я мысленно благодарю судьбу за возможность хотя бы пару минут поесть, а не разговаривать с ней.
— Твоя мама сказала, что ты собираешься взять семейный бизнес в свои руки. Мне любопытно, почему ты до сих пор тратишь время в пожарной части, — она деликатно ковыряется в своей безглютеновой, безлактозной, веганской салатной куче. Можно подумать, она ест траву. Хотя, кажется, так и есть.