Она крутит трубочку в стакане, сосредоточенно сгибая и разгибая пластик.
— Он попал в аварию, когда возвращался с работы. Я была слишком маленькой, чтобы понять. Просто в один день он был, а в другой — нет. — Она хватает салфетку, промокает уголок глаза. — Иногда чувствую себя глупо — скучаю по тому, кого почти не помню. Но всё равно скучаю.
Руки чешутся потянуться через стол и утешить её, но я сжимаю их на коленях.
— У Крю второе имя — в честь него, — шмыгает она, встречаясь со мной взглядом. Глаза стали темнее, насыщеннее. — Хотелось, чтобы хоть как-то он оставался со мной. Потому что воспоминания стираются всё сильнее с каждым днём.
Хотел бы я сказать, что с моими воспоминаниями о войне то же самое. Но они возвращаются каждую ночь, до мельчайших подробностей.
Заглатываю остатки воды.
— А десятое: я сделаю всё ради Крю.
Мне хочется спросить о её отце больше, но она уже перешла к следующему.
— Я это вижу, — киваю. — Ты воспитываешь замечательного мальчишку. И прости, если предположу, но… ты справляешься одна?
Она глотает и отводит взгляд.
Щипаю себя под столом. Ну зачем я это ляпнул? Какая бестактность.
— Да, — произносит она. Почти шёпотом. И где-то в глубине у меня что-то сжимается.
— Прости.
Она быстро качает головой:
— Не за что. Нам лучше без отца Крю.
Я молчу, надеясь, что она продолжит.
— Он нехороший человек, — заканчивает она просто.
Пальцы сжимают бумажную обёртку в кулак.
— Он часто появляется в вашей жизни? — спрашиваю, сам не веря, что рискнул на такой личный вопрос. Но мне необходимо знать, что Линди и Крю в безопасности.
— Нет. Он в тюрьме, — спокойно отвечает она и откусывает картошку фри.
— Хм, — я откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя, как облегчение разливается по венам. Но тут же настигает другая тревога: он причинил ей вред? Или сделал что-то с Крю, раз оказался за решёткой?
Понимаю, что сжимаю край стола, и заставляю себя расслабить пальцы, растирая их на коленях.
— Крю никогда его не видел. И я надеюсь, что так и останется.
— Понимаю, — киваю, пытаясь угомонить внутреннего зверя. Линди взрослая, она сама может набрать 911, если что. Хотя, если не она, то Крю уж точно сможет.
Я ведь совсем недавно узнал, почему Линди на самом деле убирается в пожарной части, и с тех пор не могу перестать чувствовать себя виноватым. Я провоцировал её, думал, что она просто играет, а у неё не было выбора. Она хорошая мать.
— Мам! Мам! — Крю подбегает к столику. — Угадай что?
Глаза Линди расширяются, улыбка расползается вдвое, она смотрит на сына с таким обожанием, что у меня внутри всё сжимается. Для него её улыбка — самая широкая, самая настоящая. Такая искренняя, тёплая, притягательная… и мне почему-то хочется узнать, каково это — когда она улыбается так мне.
— Что?
Крю подпрыгивает от возбуждения, едва сдерживая радость:
— Я увидел жука на горке!
Улыбка Линди тут же исчезает.
Похоже, она действительно ненавидит насекомых.
— Всё в порядке, малыш, он тебя не тронет, — вмешиваюсь я, готов пойти и разобраться с жуком, как положено джентльмену.
Крю смотрит на меня и широко улыбается.
— Я знаю. Я его убил!
Я протягиваю ладонь.
— Молодец, дружище!
Он хлопает по моей руке с удивительной силой, сияя от гордости.
— Мама сказала, что я могу писать только на жуков. На улице. А горки — это улица.
Я захлёбываюсь воздухом, разрываясь между смехом и ужасом. Линди роняет лицо в ладони, полная безысходности.
— Ты… пописал на горку? — уточняю я.
— Ага! — Крю лучится счастьем.
И тут с соседнего столика доносится голос ребёнка.
— Папа, смотри, это водная горка!
Линди ахает и срывается с места вглубь ресторана.
Один из моих пар на свидании только что описал горку, вторая — убежала.
Давненько я не был на свидании, которое не навязали. С уверенностью могу сказать, что вечер пошёл совсем не так, как я представлял. И всё же… не припомню, чтобы мне когда-либо было настолько весело на свидании.
Глава 19
Линди
Мне потребовалось двадцать минут, чтобы объяснить менеджеру, что мой ребёнок не из злого умысла пописал на горку.
Ну да, для паука это было, наверное, трагично, но никто физически не пострадал. К тому же, я где-то слышала, что моча стерильна. Хотя, может, это из той же категории самоуспокоительных мифов, как и то, что в общественном бассейне всё идеально чисто.
— Ему всего четыре года. Их единственный злой умысел — тянуть время перед сном, нылая о том, что они голодны и им срочно нужна вода, — почти рычу я, сидя перед хмурым менеджером за столом. Этот гигант выглядит так, будто вообще никогда не выходит из этого офиса — судя по количеству упаковок из-под бургеров, заваливших каждую свободную поверхность. Честно говоря, жутковато и мерзко.