— Тем не менее, мальчику не стоило писать на горку, мэм, — говорит он и делает пару глубоких вдохов, будто одно это предложение его утомило.
Всё, с меня хватит.
— Ага, спасибо, что сообщили очевидное, но я ухожу.
— Подождите. Нам нужно составить акт о происшествии.
Я запрокидываю голову, и мой смех гулко разносится по холодным белым стенам:
— Серьёзно? Дети писают на вещи. Это факт.
— Никто раньше не писал на эту горку.
Я закатываю глаза.
— Просто вы об этом не знали. Слушайте, давайте оставим это в покое? Он всего лишь ребёнок. — Или он уже так засиделся в своём офисе, что забыл, что дети вообще существуют? Для менеджера семейного заведения он подозрительно плохо относится к семьям.
Он качает головой.
— Вам придётся оплатить ущерб.
У меня отвисает челюсть, и я вскакиваю.
— Единственное, что здесь пострадало — это ваше эго. Простите, но денег, чтобы его починить, у меня нет. Горку я уже продезинфицировала. Смиритесь.
— Мне всё равно придётся…
Он ещё говорит?
— Знаете что, может, мне стоит позвонить в санитарную службу и сообщить, что у вас тут ядовитые… — я не уверена в этом, но кто проверит — …пауки в заведении общественного питания. Вам бы стоило поблагодарить моего сына за то, что он избавил вас от риска быть засуженным, когда кого-нибудь из детей укусили бы.
Он открывает рот. Видимо, я его ошарашила.
Наконец-то.
— Всего хорошего, сэр, — бросаю и выхожу из офиса прямиком к игровой зоне. Мне срочно нужно уйти отсюда, пока я кого-то не задушила. Хотя вряд ли мои руки обхватили бы эту его шею.
Беру Крю за руку, он всё ещё в игровой зоне с Уордом, и вытаскиваю его к выходу.
— Ого, что там случилось? — догоняет меня Уорд.
— Этот менеджер идиот, — выпаливаю, ускоряя шаг.
— Мамочка, это плохое слово, — строго говорит Крю. Конечно, правила он прекрасно помнит, когда они касаются не его.
— Извини, — бормочу без особого раскаяния и смотрю на него: — Милый, больше никаких писаний на улице.
Он ловит мой серьёзный взгляд, опускает голову.
— Хорошо, мамочка.
Мы идём дальше, но Крю успевает отвлечься на всё подряд — то на камушки на тротуаре, то на жвачку на стене.
Мне хочется дотащить его до дома как можно быстрее. Я что, преступление совершила, отказавшись платить за «ущерб»? Я ведь сама отмыла эту горку, и, между прочим, это был подвиг — эта труба смерти явно рассчитана на детей ростом меньше метра двадцати. Уверена, это вообще первая уборка этой горки с момента её установки — по крайней мере, судя по разнице в цвете.
Только когда мы без приключений входим в наш подъезд, я позволяю себе выдохнуть. Никогда не была так счастлива оказаться в своей крохотной квартире.
— Извини за это, — говорю Уорду, открывая дверь. Крю уже влетел внутрь.
— Ну, это был… интересный поворот событий, — он кивает, и я замечаю, как уголки его губ почти поднимаются. Два дня назад я бы отдала многое, чтобы увидеть эту улыбку. Сейчас всё равно тянет вытащить телефон и запечатлеть её, но, пожалуй, на сегодня я и так достаточно опозорилась.
Честно говоря, до того как случился весь этот… инцидент, вечер был чудесным. И я совершенно не хочу, чтобы он заканчивался. Если быть откровенной, это было лучшее «не-свидание», на котором я была за долгое время.
— Ты мне всё ещё должен десять фактов, — говорю, приподнимая подбородок и чувствуя себя на удивление спокойно после всего произошедшего.
Он чешет подбородок, и я впервые замечаю щетину. Интересно, как бы он выглядел с бородой…
— Точно должен, — кивает он.
Я делаю шаг внутрь и, впервые за последние пять с лишним лет, приглашаю мужчину к себе в дом. Технически, первый раз Крю пригласил его сам, пока я спала. Но сейчас я полностью контролирую ситуацию.
— Хочешь что-нибудь выпить?
Он колеблется у порога, а потом всё-таки заходит:
— Воды, пожалуйста, — отвечает, усаживаясь за мой двухместный обеденный стол. Крю уже успел опрокинуть на пол коробку с лего. Только сегодня утром я это всё прибрала… Похоже, опять наступлю на них ночью.
Беру два стакана и присоединяюсь к Уорду за столом. Вчера он казался нормального размера, а сегодня — крошечным рядом с ним.
Делаю вдох. В моей квартире — мужчина. Красивый мужчина, который, заметьте, сегодня пришёл не для того, чтобы реанимировать меня. Хотя… я, может, и не была бы против. Они ведь всё ещё делают искусственное дыхание?