Роюсь в шкафах в поисках нормальных хлопьев — тех, что с кучей сахара и нулём пользы. Нахожу только безвкусные квадратики. Терпеть не могу, когда здоровая версия меня делает покупки.
— Я пообещала Уорду, что приду, — говорю, насыпая в миску эти ужасные хлопья и добавляя побольше сахара.
— Ты согласилась быть его фальшивой девушкой на один вечер, а не боксерской грушей для его мамы.
Как будто мне это в новинку.
— Я не позволю ей обращаться со мной как с мусором, — говорю, откусывая ложку. Брр, гадость. Ещё сахара.
— Хм… — Мэдди задумалась. Ненавижу, когда она так делает. — А ты уверена, что у тебя только фальшивые чувства к Уорду?
Возможно. Даже скорее всего.
— О чём ты вообще?
— Просто говорю, я бы не стала притворяться, что встречаюсь с парнем, если бы его мама была такой стервой… если бы он мне был безразличен.
Может, она права. Но я не готова это признавать.
— Ты мне поможешь или нет? Мне ещё заказы доделывать надо, если у тебя время найдётся. — Благодаря тому видео я получила почти сотню заказов, что круто, но как только я их выполню, всё — запасов больше нет, а новые материалы прибудут только через пару недель.
Мэдди громко вздыхает в трубку.
— Конечно, приеду. И ещё… будь готова, кое-что может к тебе прийти.
Я замираю.
— Эм, что именно?
— Не задавай вопросов, просто прими, — поспешно говорит Мэдди.
— Ну да, совсем не подозрительно. Ты опять заказала мне набор для депиляции?
Она фыркает.
— Некоторые из нас учатся на прошлых ошибках.
— Мам! Я покакал, а туалет не смывается! — доносится вопль Крю.
Только не снова.
— Не трогай ничего!
— Удачи тебе, — хохочет Мэдди и сбрасывает звонок.
Я бросаю телефон на стол. Быть матерью-одиночкой значит, что ты — любимый родитель. Но это также значит, что все проблемы, все катастрофы и все болячки решаешь ты. Я готова делать всё ради своего ребёнка, но иногда так хочется, чтобы рядом был кто-то, с кем можно разделить этот груз. Ну, скажем, кто-то чертовски привлекательный, с накачанными мышцами и красивой татуировкой, спускающейся по правой стороне груди.
Я приглаживаю переднюю часть своего тёмно-синего платья, оставляя влажные следы на почти кожаной на ощупь ткани.
Чёрт побери, Мэдди. Она настояла, чтобы я надела одно из её любимых платьев на ужин с семьёй Уорда, но как-то «забыла», что обычные люди, как правило, начинают потеть, когда нервничают.
— Крю, надень обувь! — кричу я, пытаясь продеть свои лучшие серёжки в почти полностью заросшие дырочки в ушах.
— Я уже надел! — кричит он в ответ.
— А носки надел? — Одна серёжка протыкает кожу, и я с трудом сдерживаю вскрик.
— Да!
Я ему не верю. Я слишком хорошо знаю запах этих вонючих ног, чтобы верить на слово.
— Иди сюда, дай посмотреть, — борюсь со второй серёжкой.
— Можно я надену маску Человека-паука? — вместо ответа раздаётся вопрос.
— Нет! — визжу я, выбегая из ванной, чтобы убедиться, что он ещё не сбросил свои нарядные вещи и не превратился обратно в Человека-паука. Мне пришлось трижды лазить в свой запас шоколада, чтобы подкупить его надеть чистую рубашку и бежевые шорты.
— Угхх, — он падает на диван так драматично, что я уже вижу его подростком, которому я только что «разрушила жизнь».
В дверь стучат, и я бегу открывать.
Вид Уорда накатывает на меня, как жара. Его волосы сегодня аккуратно уложены. Похоже, в рабочие дни он так не заморачивается, но честно говоря, мне и растрёпанный вариант нравится. Верхняя пуговица его рубашки расстёгнута, открывая аппетитный треугольник загорелой кожи. Рубашка облегает грудь точно так же, как я в ту ночь в пожарной части.
Боже, он сногсшибателен в наряде.
Он склоняет голову и кашляет.
Я неловко смеюсь и отступаю в сторону, чтобы он мог войти. Мне срочно надо научиться держать язык за зубами.
— И ты, — говорит он, снова прокашлявшись, — выглядишь великолепно. — Он поправляет воротник своей светло-серой рубашки, взгляд скользит сверху вниз по моему телу. Его глаза действуют, как солнце в Аризоне: жгучие и опасные. Кажется, у меня ещё одна веснушка появилась.
— Я умираю с голоду! — ноет Крю. — Я хочу гамбургер!
Ничто так не остужает момент, как ребёнок.
Я хватаю сумочку и иду за Уордом, прихватив голодного и ворчливого сына. Я уже тянусь в сумке за ключами, думая, что поедем на моей машине, но Уорд направляется к шикарному пикапу.
— Эм, дай мне взять кресло для Крю, — быстро разворачиваюсь к своей машине.
— Не надо. У меня уже есть. — Уорд подхватывает Крю и обходит машину.